class="p1">Алексей и Николка снимают с Мышлаевского сапоги.

Алексей. Никол, принеси скорее спирт из кабинета.

Николка уходит.

Мышлаевский. Неужто отрезать пальцы придется? Боже мой, боже мой.

Алексей. Ну что... Погоди. Ничего... Так... Приморозил большой. Отойдет. И этот отойдет.

Прибегает Николка с халатом, туфлями и склянкой.

Снимай френч.

Растирают ноги, надевают халат.

Мышлаевский. Легче, ох легче, братики... Водки бы мне выпить.

Николка. Сейчас.

Наливает у буфета. Мышлаевский пьет.

Легче, Витенька?

Мышлаевский. Отлегло немного.

Алексей. Ты, Виктор, скажи, что там делается под Трактиром?

Мышлаевский. Ад! Дай папиросу, пожалуйста.

Алексей. Ради бога.

Николка. Под Трактиром что, Витенька?

Мышлаевский. Метель под Трактиром! Вот что там. И я б эту метель... Я б этого полковника Щеткина, и мороз, и немцев, и Петлюру!..

Елена проходит с простыней и бросает ее Мышлаевскому.

Елена. Сейчас, Виктор, мыться пойдешь. (Уходит.)

Мышлаевский. Спасибо, Леночка. Что это у нее физиономия такая опрокинутая? Что случилось?

Алексей. Да наше сокровище, муж ее, уехал вчера с денежным поездом в Ма́лин и обещал вернуться утром, а до сих пор его нет, вот она и волнуется.

Мышлаевский. Гм... Да. Время тревожное. Не люблю я, грешник, признаюсь откровенно, вашего зятя. Тип довольно среднего качества, но тут понимаю. Елену жалко.

Николка. Ты, капитан, наверно, больше в курсе дела. На Ма́линской линии петлюровцы могут быть?

Мышлаевский. Всюду они могут быть. Всюду. Понял?

Алексей. Так это что ж, выходит, город обложили со всех сторон?

Мышлаевский. Говорю тебе — кабак. Ничего не пойму. Нас сорок человек офицеров. Погнали под Трактир зачем-то. Неизвестно. Приезжает эта лахудра, полковник Щеткин, штабная крыса, и говорит (передразнивает сюсюкающим голосом): «Господа офицеры. Вся надежда города на вас. Оправдайте доверие». И исчез на машине со своим адъютантом. Тьфу! И темно как в... (Алексей и Николка испуганно взмахивают руками) желудке. Выкинул нас на мороз, а сам убрался домой.

Алексей. Зачем, объясни, пожалуйста, Трактир понадобилось охранять? Ведь Петлюры там не может быть?

Мышлаевский. Ты Достоевского читал когда-нибудь?

Алексей. И сейчас, только что. Вон «Бесы» лежат. И очень люблю.

Николка. Выдающийся писатель земли русской.

Мышлаевский. Вот. Вот. Я бы с удовольствием повесил этого выдающегося писателя земли.

Алексей. За что так строго, смею спросить?

Мышлаевский. За это — за самое. За народ-богоносец. За сеятеля, хранителя, землепашца и... впрочем, это Апухтин сказал...

Алексей. Это Некрасов сказал. Побойся бога.

Мышлаевский (зевая). Ну и Некрасова повесить.

Николка. Так.

Мышлаевский. Кавалергард! Во дворце! Да я б его, если б моя воля была!.. Из-за него, дьявола, в сапогах на морозе...

Алексей. Постой, какой Некрасов кавалергард?

Мышлаевский. Да не Некрасов. Гетман. Он, изволите ли видеть, во дворце сидит с немцами, а мы Трактир караулим. Веришь ли, на морозе стоял, как баба, ревел от боли.

Алексей. Кто ж там под Трактиром все-таки?

Мышлаевский. А вот эти самые Достоевские мужички, богоносцы окаянные. Все, оказывается, на стороне Петлюры.

Николка. Неужели? А в газетах пишут...

Мышлаевский. Что ты, юнкер, мне газеты тычешь! Я бы всю эту газетную шваль тоже перевешал на одном суку! Все деревни против нас. Я сегодня утром напоролся на одного деда в деревне Попелихе и спрашиваю его: «Деж вси ваши хлопци?» Деревня словно вымерла. А он-то со слепу не разобрал, что у меня погоны под башлыком, и за петлюровца меня принял и отвечает: «Уси побиглы до Петлюры...» Как тебе нравится?

Алексей. Да, здорово.

Мышлаевский. Ну, тут уж я не вытерпел. Мороз. Остервенился. Взял этого деда за манишку и говорю: «Уси побиглы до Петлюры? Вот я тебя сейчас пристрелю, старая б...! (Алексей и Николка взмахивают руками.) Ты узнаешь у меня, как до Петлюры бегают, ты у меня сбегаешь в царство небесное!..» Да не бойтесь, не скажу. И конечно, святой хлебороб прозрел в два счета. В ноги кинулся и орет: «Ой, ваше высокоблагородие, це я сдуру, сослепу, тильки нэ вбивайте». Вообще, хорошенькие дела. (Зевает.)

Алексей. Как же ты в город попал?

Мышлаевский. Сменили нас, слава тебе, господи. А я в штабе на Посту Волынском скандал Щеткину устроил. Они рады были от меня отделаться и послали меня сюда в штаб. Ну их к лешему. Я завтра же перевожусь в дивизион по специальности. Довольно. Я свое сделал. (Зевает.) Мортирный дивизион тут формируется, Студзинский там старшим офицером... Я сейчас на паровозе приехал, совершенно обледенел... Мне бы Студзинского повидать. Две ночи не спал. (Дремлет.)

Николка. Он к нам сегодня вечером придет.

Мышлаевский. Ну, превосходно.

Алексей. Я сам к ним записываюсь, пойду врачом в дивизион...

Мышлаевский внезапно засыпает.

Николка. Ц... ц... ц... Витя! Витя! Господин капитан, ты не засыпай. Ты сейчас купаться будешь.

Алексей. Оставь его, пусть. Видишь, человек замучен.

Долгий тревожный звонок.

Николка. О... пожалуй, это он.

Алексей. Звоночек похож.

Елена (выходя). Открывай, Николка, скорее.

Николка уходит в переднюю.

Николка. Кто там?

Голос Тальберга: «Я... Я...»

Алексей. Ну вот видишь, приехал.

В переднюю входит Тальберг.

Тальберг. Здравствуй, Николка.

Николка. Здравствуй, господин полковник.

Елена. Если б ты знал, как я волновалась!

Тальберг. Не целуй меня, я с холоду. Ты можешь простудиться.

Снимает шинель, остается во френче с двумя значками. Лицом Тальберг похож на крысу в пенсне, а фигурой на автомат.

Елена. Голову ломала, что с тобой случилось!

Тальберг. К счастью, я, как видишь, жив и здоров. У нас все благополучно? (Входит в столовую.) Здравствуй, Алексей.

Алексей. Здравствуй.

Елена. Отчего же ты так долго? Я бог знает что думала. Иди сюда, грейся.

Тальберг. На каждой станции были непредвиденные задержки. Я даже хотел послать тебе телеграмму, но потом решил, что это пустая трата денег.

Мышлаевский всхрапывает.

Ба! Мертвое тело. Пьян, вероятно?

Алексей. Он не пьян. Замерз человек и не спал две ночи. Он только что с позиций.

Тальберг. Ах, вот как! А почему же такой экзотический наряд?

Алексей. Пришлось переодеть его.

Елена. Алеша, ты лучше его разбуди. А то он разоспится, потом не поднимешь. Ванна уже готова.

Тальберг. Мне, Лена, нужно сказать тебе два слова по важному делу.

Алексей. Мы сейчас уйдем к себе. Виктор! Виктор! (Будит Мышлаевского.)

Николка. Капитан! Вставай мыться.

Мышлаевский. Исчезни сию минуту.

Тальберг. Господин Мышлаевский строг по своему обыкновению.

Елена. Ну что ты, Володя, осуждаешь? Он совсем разбит, бедняга. На него смотреть было жалко.

Алексей. Виктор, поднимайся, поднимайся.

Мышлаевский. Мм...