Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В таком случае лучше сосредоточиться на убийцах. Они наверняка должны быть между собой как-то связаны.
— Куклы… — произнес Эдмундс. — Согласен. Мы определенно не сможем предсказать, кто станет их следующей жертвой, до тех пор, пока не поймем, чего они добиваются, а для этого необходимо нащупать между ними связь.
— Зачем кому-то приковывать к себе внимание средств массовой информации, заставлять говорить о себе во всем мире, но при этом хранить молчание?
— Я предполагаю, что они стремятся не просто приковать к себе внимание средств массовой информации, а выйти на уровень мировой сенсации. Так что ситуация, думаю, будет только набирать обороты.
— Поправь меня, если я не права, но у меня такое ощущение, что тебя это не очень расстраивает, — заметила Бакстер, уловив в его тоне возбуждение.
— Пришли утром все имеющиеся материалы по убийцам, и я попытаюсь что-нибудь накопать. И вот что, Бакстер… пожалуйста, будь осторожна. Не забывай, что это «наживка».
— Хорошо.
— С Томасом говорили?
— Нет.
— Почему?
— Потому что поссорились накануне моего отлета.
— Из-за чего?
— Да так.
— Не испорти все своим упрямством, — вздохнул Эдмундс.
— Спасибо за совет, тебе бы консультантом по вопросам семьи и брака работать.
Что-то он сомневался, что с ней в этом вопросе согласится Тиа.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Эдмундс повесил трубку. Стрелки показывали 4 часа 26 минут утра, но спать совершенно не хотелось, к тому же он страшно замерз. Он оглядел пристройку, в которой уже сто лет никто не наводил порядок, и взялся за уборку, подозревая, что она еще не раз ему понадобится, пока будет расследоваться это дело.
Бакстер крепко спала в постели Кертис.
Кертис и Руш устроились по обе стороны кровати и вооружились импровизированным арсеналом, готовые в любую минуту ринуться на врага. Хотя Руш и не позволил ей использовать имевшуюся в номере Библию в качестве метательного снаряда, они держали наготове две пары ботинок, один шлепанец, баллончик с лаком для волос, а заодно и табельное оружие (они всего лишь собирались швырнуть его в неприятеля, если, конечно, ситуация не будет совсем безвыходной).
От Бакстер толку не было никакого. Она недовольно переступила порог, выслушала объяснения, ретировалась в «безопасную зону», сняла ботинки и пару минут спустя уже крепко спала.
— Еще по одной? — спросил Руш, добавляя миниатюрную пустую бутылочку к кучке на кровати.
— Почему бы и нет? — ответила Кертис, приканчивая свою.
Руш подполз к мини-бару, открыл его, выбрал каждому из них по бутылочке, вернулся обратно и сказал:
— Ваше здоровье.
Они чокнулись и сделали по небольшому глотку.
— Вам никогда это не надоедало? — спросила его Кертис несколько мгновений спустя.
— Что «это»? — спросил Руш, сжимая в руке ботинок.
— Не «это» конкретно, а все эти дерьмовые гостиничные номера, неглаженые рубашки… одиночество.
— Вообще-то сегодня с вами делят постель сразу два человека, — заметил он.
Кертис грустно улыбнулась.
— Что же до вашего вопроса, то… нет, — ответил Руш. — Но если когда-нибудь все же надоест, не думаю, что потом я надолго задержусь на этой работе.
— Должно быть, нелегко постоянно находиться вдали от дочери и жены.
— Да, но что поделаешь. Если у вас нет таких связей, и вы уже так мучаетесь…
— Я не мучаюсь! — бросила Кертис.
— Простите, я неудачно выразился.
— Просто… неужели все время так и будет?
— Будет, если вы, конечно, сами что-нибудь не измените, — ответил ей Руш.
Кертис швырнула башмаком; он пролетел мимо головы Руша и оставил вмятину на хлипкой перегородке; Бакстер вздрогнула во сне.
— Извините, показалось… Это всего лишь тень, — пожала плечами Кертис.
— Я, может, суюсь не в свое дело, поэтому можете смело швырнуть в меня вторым ботинком, но не стоит портить себе жизнь, чтобы доказать, что все делаешь правильно, — на самом деле так ничего не докажешь.
Кертис задумчиво кивнула.
— Бакстер надела штаны задом наперед, — сказала она после небольшой паузы.
— Да, и правда, — ответил Руш, которому не нужно даже было смотреть, чтобы в этом убедиться.
Эмили едва слышно посапывала. Кертис на мгновение задержала на ней взгляд и тихо сказала:
— Начальство приказало мне не делиться с ней важными сведениями.
— Почему?
— Ей в любом случае работать с нами самое большее еще несколько дней, — пожала плечами Кертис.
— Досадно. Мне она нравится.
— Мне тоже.
— Отдохните немного, — сказал он, — я подежурю.
— Вы уверены?
Руш кивнул. Через пять минут она уже спала рядом, а через десять отключился и он.
Будильник Кертис зазвонил в 6 утра. Проснувшись вместе в ее постели, все трое несколько оторопели.
— Доброе утро, — хрипло сказал Руш.
— Доброе утро, — потягиваясь, ответила Кертис.
Бакстер не могла понять, что происходит.
— Пойду приму душ, — возвестил Руш.
Он встал, направился к двери, но вдруг остановился, неподвижно уставился в пол и застонал.
— В чем дело? — спросила Кертис, осторожно подошла к нему и увидела на полу раздавленное, втоптанное в ковер тельце.
— Должно быть, Бакстер наступила на него, когда вошла, — обессиленно засмеялся он.
Он оторвал кусок туалетной бумаги, осторожно подцепил вещдок и смыл в унитаз их первый командный трофей.
Дела постепенно налаживались.
Глава 9
Пятница, 11 декабря 2015 года,
9 часов 7 минут утра
Леннокс постучала пальцем по одной из трех карточек-шпаргалок, разложенных перед Бакстер:
Я не могу строить в этом отношении догадки.
Да, я могу это подтвердить.
Нет оснований предполагать что-либо подобное.
Эмили наклонилась ближе к небольшому микрофону, выжидательно установленному на черной ткани, которую положили на ряд сдвинутых вместе столов, чтобы создать более официальную обстановку.
— Боюсь, я не могу строить в этом отношении догадки.
Она услышала, что Леннокс недовольно, но почти беззвучно крякнула, и откинулась на стуле. Журналист обратился к сидевшему рядом с ней мужчине. Леннокс что-то быстро нацарапала на листке бумаги и подвинула ей, усиленно делая вид, что все ее внимание поглощено заданным вопросом и тем, как ответит на него заместитель директора.
Ее каракули Бакстер разобрала не сразу:
Никогда не говори «боюсь»…
В привычной обстановке этого с лихвой хватило бы, чтобы вывести ее из себя, несмотря на толпу журналистов и лес выстроившихся впереди камер, фиксирующих каждое ее движение, но из уважения она лишь прикусила язык и осталась сидеть