Я вздохнула и поводила пальцем по парте.

— Просто ваши родители не хотят идти в нашу школу, а вы уже и не помните, что наврали! — Искренне посчитала меня лгуньей учительница. — А я все думала, в кого Нелли такая. Хорошо… А бабушка у вас есть или дедушка?

— Я не наврала, — возмутилась я. — А бабушка сейчас у нас в Эстонии. Гостит у своей подруги.

— Надо же, какая у вас семья интернациональная, — ехидно сказала классная руководительница. — Ладно, оставим бабушку и Эстонию. Так все-таки ваша мама в Индии или в Америке?

— Лично моя — в Индии, — стало раздражать меня такое отношение учительницы. — Она там, знаете ли, работает в консульстве, а я и мой брат живем с Томасом.

— А кто такой Томас? — потерла виски женщина.

— Мой папа.

— И что же вы его по имени называете?

— Он сам захотел.

— Это он вам из Амстердама сообщил?

Я устало поглядела на учительницу.

— Нет, это он сообщил мне в России, много лет назад. Когда поменял имя с Тимофея на Томаса.

Я отдувалась, а Кей в открытую улыбался. Изредка классная сестры поворачивалась к нему, видела его улыбочку и начинала все сильнее думать о том, что я издеваюсь над ней, рассказывая всякую чушь.

— С ума сойти, какая у вас жизнь сложная. Такое чувство, что все ваши родственники постоянно в Амстердам ездят, — с явным намеком произнесла она.

— Никуда мы не ездим.

— Ладно, я все же хочу, Екатерина…

— Я Катрина, — зачем-то поправила я учительницу, хотя сама обычно любила, чтобы меня называли Екатериной.

— Как-как?

— Катрина.

— Полное имя — Екатерина. У меня так старшую дочь зовут, — со знанием дела поправила меня Елена Петровна.

— А я именно Катрина, а не Екатерина, — заело меня.

— Не врите мне! — покраснела от гнева преподавательница. — Нет такого имени!

— Есть! — неизвестно зачем стала спорить я, понимая, что разговор превращается в фарс. — У меня в паспорте так записано.

Вот же дура эта Елена Петровна.

— Покажите паспорт, — хищно потребовала она.

— У меня его собой нет.

— Простите, что вмешиваюсь в такой увлекательный диалог, но не могли бы вы закончить выяснять всякую чушь и перейти к делу. Я спешу, — вмешался Кей.

— А вы вообще помолчите… Кей! Вы что, и в паспорте тоже Кеем записаны? — перенесла свой гнев на парня Елена Петровна, которой по ходу казалось, что мы ее дурачим.

— Чтобы узнать мое настоящее имя, журналисты готовы заплатить большую сумму, — самодовольно отозвался блондин, покачивая ногой. — Если вы перебьете их цену, то, может быть, увидите мой паспорт, окей?

Кей-окей, а звучит же.

— Хам! Я теперь понимаю, почему ваша сестра выросла такой беспризорной и наглой девочкой.

— Почему беспризорной? — начала злиться и я. — За ней всегда присматривали.

— Кто? Мама из Индии приезжала, что ли, и кушать готовила? — гневно посмотрела на меня классная руководительница Нелли.

— Кушать готовит Алексей.

— А это что еще за персонаж? — тут же заинтересовалась женщина.

И почему все знать хочет? Я уже так от нее устала…

— Это дядя.

Кей в это время встал со своего места и задумчиво начал проходить вдоль доски, увешанной сверху небольшими плакатами с какими-то правилами.

— Дядя, значит? — внимательно следила за его передвижениями хозяйка класса. — При чем здесь какой-то ваш дядя, если я хочу знать, отчего ваши родители не приходят в школу, когда я их вызываю?

— Папа занят, он художник!

— Теперь он художник! А я думала, он в Амстердаме.

— Одно другому не мешает, — рассудительно ответила я. Мне начал нравиться процесс издевательства над этой теткой.

— Забудем про папу. Отцы вообще, как правило, безответственны. Почему мама Нелли не приходит в школу, когда приезжает домой из Индии?

— Мама Нелли живет в Америке, отдыхает сейчас на Филиппинах, а в Россию ее не пускают.

— Кто? — подняла тонкие брови учительница, явно устав от моего общества.

— Эмиграционная служба, — пожала я плечами. Не-а, это реально забавно вот так вот с ней разговаривать.

— С чего это вдруг? — постоянно оборачивалась на Кея учительница — теперь он с самым серьезным видом читал настенную газету.

— У нее американское гражданство, — пояснила я. И что там парня заинтересовало?

— А в Индию ее, значит, пускают, — сделала совершенно неправильные выводы она.

— Она никогда не была в Индии.

— Вы же утверждали, Екатерина, что она консул в Индии! — заорала басом женщина.

— Это моя мама работает в индийском консульстве! — закричала и я. — А Нелькина живет в Америке! Поймите уже, наконец, что у нас разные матери!

— Разные, значит? — сощурила тщательно накрашенные глаза Елена Петровна.

Она стала еще краснее.

— Да.

И мне пришлось долго объяснять этой женщине, что моя и Эдгарова родительница после развода с Томасом по определенным причинам вынуждена была оставить нас у бывшего мужа, то есть у папы, и заняться карьерой. Так сложилось, что она стала работать в консульстве Индии, потому что знала хинди. Она до сих пор работает там, и должность у нее не самая маленькая. И приезжает к нам очень редко, это, конечно, напрягает, но мы давно привыкли. Мама хотела, чтобы мы жили вместе с ней в Индии, но ни я, ни брат, ни папа не дали на это согласия. Единственно, целых три раза я бывала в этой стране вместе с братом и сестрой. Нелли, кстати, к моей маме относится лучше, чем к своей собственной. А я просто привыкла, что ее нет.

Ее родная мама, которая с Томасом в законном браке и даже в гражданском никогда не состояла, оставила Нелли Томасу в то время, когда сестричке не было еще и года, и уехала в Штаты, в командировку, по работе. Там она познакомилась со своим нынешним мужем, вышла за него, получила американское гражданство и хотела забрать Нелли, но Томас, а также наша бабушка воспротивились и не дали ей этого сделать. Из принципа девочка никогда не приезжала в Америку, а ее мама не могла приезжать в Россию — в посольстве ей каждый раз отказывали во въездной визе. Почему — загадка. Возможно, потому, что первое ее гражданство было не российским, а латвийским.

— Мда, — только и оставалось сказать Елене Петровне. — Дурдом, право.

Кей, разглядывающий теперь портреты деятелей науки, один из которых сохранял на себе темные, плохо оттертые отметины пририсованной чьей-то шаловливой ученической рукой бороды, пятака и рогов, опять хмыкнул. Забавляется, гад. А я не могу все нормально объяснить этой властной женщине, постоянно перебивающей меня, особенности нашей семьи.