Я, осторожно оглядываясь, хотела, было, перейти дорогу, как заметила, что то место, на котором стояла темно-синяя машина солиста, пустует. Рядом виднелся только открытый люк, около которого Кей остановил свою драгоценную тачку.

Этот дурак пропал.

Неужели его в преисподнюю утянуло?

Его фанатки не переживут такого — мигом пополнят запасники ада, продав свои юные души, чтобы остаться рядом с ним вечно.

Ладно, если светловолосый куда-то смылся, значит, я смогу пойти домой. На миг эта мысль меня обрадовала. А потом вдруг пришла грусть. Почему он уехал? Не сказал ничего, не попрощался? С ним что-то случилось? Или его добротное эго в очередной раз сделало финт — вроде как нет хорошей воды, нет никакого общения со мной, звездным мальчиком.

Ну вот. Хоть я и ныла, что Кей меня раздражает, но все равно — так приятно было, когда он вдруг решил меня обнять. И одеколон у него все же классный: кедр и горькие нотки…

— Эй, — раздался недовольный голос справа, — залезай быстрее.

Я повернула голову на знакомый голос и сделала шаг назад от удивления: светловолосый в комплекте со своим личным авто ждал меня около супермаркета.

— Быстрее, здесь стоять нельзя, — вновь поторопил меня Кей, и тонированное окно поползло вверх, закрывая его лицо.

Я с некоторым опасением забралась в салон. «спрайт» давать стало даже как-то стыдно.

— Ты когда-нибудь по сторонам смотришь? — Наклонился он ко мне и не спрашивая разрешения застегнул ремень безопасности.

Эй, Кей! Твое лицо в опасной близости от моего! Ты что со мной делаешь? И не надо меня касаться! Ты же нервируешь бедную Катю!

Я мысленно очень нехорошо выругалась в духе сапожников и Нинки. Почему ты такой красивый? Или ты только кажешься мне таким? Почему, когда я смотрела на твои идиотские портретики в Интернете, ты меня совершенно не волновал, как мою подружку или сестру? Почему, а? Молчишь? Правильно, молчи — ты же еще мысли не научился читать.

— Какие у тебя духи? — спросил он, чуть касаясь носом моих волос.

— А что? — осторожно спросила я, радуясь, что ему понравился мой любимый аромат от Диор, подаренный Алексеем, знающим толк в парфюмерии. И… он так со мной заигрывает, что ли?

— Просто ужасно пахнет, — вынес вердикт Кей, коснувшись волос рукой.

У него что, пара дополнительных носов на ладонях находятся?

— Чего-о-о? — взвилась я. — Ты мне просто мстишь за одеколон! Это классные духи, — поджала я губы. Мне их Алексей подарил на прошлый день рождения, а у него вкус очень хороший.

Так и знала, от блондина только подвохов ждать и приходится.

— Ничего подобного. Поменяй духи. Я люблю более сладкие ароматы.

Ага, сейчас. Поменяю гардероб, духи… может быть, мне заодно пол поменять? Вдруг он у нас не только девочками увлекается? Насколько я поняла, к парням у Кея отношение намного лучше, чем к девушкам, которых он несколько презирает.

— Все-таки что тебе от меня надо? — поинтересовалась я, нервно постукивая по сумке ногтями.

— Я же тебе сказал — хочу весело провести с тобой время. А из-за тебя, вместо того, чтобы классно отдохнуть, мне пришлось торчать в этой проклятой школе. Вчера и сегодня. И, поверь, это было утомительно и скучно.

Проще статую разговорить, чем вложить в этого паршивца мысль о том, что именно он, Кей, виноват в том, что мы вчера так задержались в Нелькином учебном заведении и произвели там конкретный фурор. Остался бы он в машине, а еще лучше — не заезжал бы за мной вообще, глядишь, и у него, и у меня день хорошо начался бы. Я вообще не понимаю странного парня. Сам себе на уме. Как же с ним сложно! Когда я думаю о Кее плохое, в мою голову часто приплывает непрошенным гостем образ Антона. Вроде бы эти двое похожи, но как же в лучшую сторону отличается последний! Почему-то мне вспомнилось, как я спала, положив к нему на плечо голову в кинотеатре. А если бы я там оказалась с этим невыносимым Кеем, думаю, я бы весь сеанс бегала туда-сюда, выполняя прихоти и поручения этого бармалея в оболочке принца. Но его внешность, его обаяние — они действительно притягивают меня к нему неким животным магнетизмом.

— Слушай, Кей, так вышло, что мне пришлось купить «спрайт», — вспомнилось мне о том, что в руке я продолжаю до сих пор держать бутылку с третьим по счету напитком.

— Зачем?

— Тебе.

— Малыш, ты такая добрая. А, главное, очень умная. Ты знаешь, из чего делают «спрайт»?

Из лимонов и лаймов, да, знаю… Но Кею не приходила в голову мысль, что я купила ему именно эту газировку, потому что она лимонная, с целью позлить его Высочество. Светловолосый подумал, что я глуповатая и не знала, из чего состоит популярная газированная вода. Облом.

— Уже не нужно, — он взглядом указал на полупустую бутылку негазированной воды, на ту, которую я приобрела в магазине самой первой.

— Ты ее выпил? — вскричала я и потянулась за бутылкой. — Как ты мог?

— Ну, ты и жадная, — вновь свернул куда-то парень, обгоняя машины.

— При чем здесь это? Ты что, не мог сразу выпить этой воды, а не гонять меня туда-сюда, — сердито спросила я, сжав кулаки.

— Эй, расслабься. У тебя лицо при этом было забавное. И через дорогу ты перебегала уморительно. Если бы ты себя видела, долго бы смеялась, — почти по-доброму сказал светловолосый и почему-то спросил. — Скорость любишь?

— Трудно сказать, — никогда не задумывалась об этом.

— Скорость — это мощь, скорость — это радость, скорость — это незамутненная красота, — забыл добавить к такой шикарной фразе Кей слова «детка» или «эй».

— С чего это ты скорости столько эпитетов приписываешь? — надо было ему сказать еще что-то вроде «умный, да?»

— Это не я. Это Ричард Бах.

Ого, какие мы начитанные и интеллигентные! Знаем такого писателя. Я тоже его знаю — Томас в прошлом году создавал очередной шедевр современного постмодерна: картину «Джонатан Ливингстон — не чайка!» Для погружения в творческий мир Баха папа приобрел где-то аудиокнигу, в которой какой-то мужчина с низким и очень хорошо поставленным голосом зачитывал известное произведение про чайку. На стареньком, но очень мощном музыкальном центре родственник включал эту запись раз девяносто пять, причем на всю громкость, не смущаясь, что дома кроме него живут вообще-то, еще несколько человек. «Я же вам тут не хард-рок включаю, и не черный метал, — оправдывался он, — а классику двадцатого века. Слушайте и наслаждайтесь!». Мы и наслаждались. Я до сих пор хорошо помню переживания несчастной птички.

— Ты любишь Баха? — удивилась я. Неужели Кей позиционирует себя как очень умного молодого человека? Интеллектуал, блин. Или он Ричарда Баха с Иоганном попутал?

— Нет. Ты какую музыку предпочитаешь? — продолжал допытываться светловолосый музыкант.