я буду переть до последнего, как тот капитан из книжки про белого кита. Что я, пробираясь по окровавленным трупам моих людей, стану лезть в гору, цепляясь за лёд зубами и хрипя «врёшь, не уйдёшь»? Ошибаетесь, инквизитор. Я достаточно прожила на белом свете, чтобы понимать две простые вещи: что неумение ждать сводит в могилу, и что мёртвой я уже ничем и никак не смогу помочь людям на Хляби. Ну, давайте, колитесь, что там вам Сандерс про меня наговорил? Что у меня поехала крыша после как Нелинейная Гидра перебила почти всех людей в моём родном городе? Что я поклялась перебить всех Других на свете? Что...

- Господин Сандерс, – Френн перебил Анну мягко, но изящно, вклинившись как раз в едва заметную паузу в тираде командира, – был крайне тактичен. И не рассказал о вас, считайте, ровным счётом, ничего, справедливо полагая, что вы сами расскажете нам всё, что посчитаете нужным. Сандерс джентльмен. В отличие от меня – в инквизиции не учат вежливости; там прививают несколько другие качества. Однако же, если мой вопрос задел вас, то приношу свои искренние извинения.

Анна, судя по всему, не ожидала такой резкой смены тона со стороны инквизитора. Она растерялась. И на мгновение сквозь непроницаемую броню командира отряда Белой Гвардии выглянула испуганная девушка.

Командир поправила причёску, нерешительно одёрнула рукав, проведя пальцем по белоснежному манжету и, наконец, достала откуда-то маленькую сигаретку. Она довольно быстро взяла себя в руки, но Френн, разумеется, заметил, что шпага его языка попала в цель.

И тут же захлопнул ловушку.

- Разумеется, мы не требуем от вас откровенности. И ценим, что и вы тоже не требуете её от нас. Будем же помогать друг другу, и, надеюсь, все вернутся домой живыми и невредимыми.

Командир нервно потёрла лоб и, щёлкнув пальцами, прикурила от Мирового Эфира.

- Я... Эм-м-м... Я на вас не злюсь. Просто меня задолбали постоянные жалостливые взгляды. Такое впечатление, что все смотрят на меня и думают: «бедная девочка с душевной травмой! Как же ей помочь? Наверное, влить в неё литр мухоморовки и затащить в постель». Ну а как же иначе? Тьфу... Нам долго ехать до Рогатой горы, господин Френн. И я, так и быть, расскажу вам свою историю. Хочу послушать комментарии человека, прошедшего полную подготовку в Ударном Отряде. А пока что разрешите откланяться.

Анна встала, зачем-то отряхнула колени, приложила два пальца к виску в своеобразном салюте, очевидно, пародируя официальное приветствие Оливковой Ветви, и повернулась кругом на каблуках.

В то, что случилось дальше, Фигаро просто не поверил. Во-первых, потому что случившееся случилось слишком уж быстро, а, во-вторых, потому что его рассудок полностью растерялся в тщетных попытках найти адекватный способ реагирования на происходящее.

Итак, командир Анна Гром отвернулась и уже почти подняла ногу для того, чтобы сделать шаг в сторону выхода из палатки. В эту же секунду за её спиной материализовался из воздуха Артур Зигфрид-Медичи – Мерлин Первый в полный рост – и направил на девушку устройство до ужаса напоминающее пистолет. Только заканчивалось дуло этого «пистолета» чем-то вроде широкого сетчатого раструба с торчавшим из его центра острым зубцом похожим на навершие громоотвода.

Артур нажал на спусковой крючок. Что-то щёлкнуло, и устройство выстрелило в затылок Анны короткой голубой искрой. Командир замерла и тут же стала оседать на землю бесчувственным кулем, но мгновенно была подхвачена телекинетиком и аккуратно пролевитировала в сторону стола, на который и была возложена в позе мертвеца: руки сложены на груди, глаза закрыты, тело вытянуто в судорожную прямую.

- Мда. – Френн вздохнул и понурился. – Сейчас сюда прибегут её люди и увидят, что «столичные колдуны» грохнули их любимого командира. И притащили с того света призрак Мерлина Первого. Ой, что буде-е-е-е-ет... Даже интересно.

- Ничего не будет. – Буркнул через плечо Артур (он уже доставал из складок мантии какие-то приборчики, ловко закрепляя их на шее и лбу Анны Гром). – Вокруг нас иллюзия. Не колдовская; её создают машины Орба. Для всех вокруг вы мирно сидите за столом, пьёте водку и болтаете.

- О! Ловко вы, однако! А она...

- Она жива-здорова. Я треснул её церебральным шокером. Когда очнётся, то не будет помнить последних пяти-десяти минут, но с этим что-нибудь придумаем по ходу пьесы. Пока что, как говорил полупокойный Седрик Бруне, проблемы нужно решать не по мере поступления, а по мере возможности. Правильно расставляя при этом приоритеты... Так, ага… Ага... Интересно. Слишком, чёрт дери, интересно. Этого нам только не хватало, мать бы его...

- Что случилось? – Фигаро, наконец, смог выдавить из себя осмысленную фразу. – Зачем вы...

- Посмотрите на неё через эфир. Да, да, самые простые «очки». Ну же, вы формулу уже наизусть должны были зазубрить.

Фигаро, который, действительно, давным-давно выучил это несложное заклятье наизусть, молча приложил к глазам пальцы сложенные в кружочки и прошептал формулу.

Серость, сияющая внеземными цветами. Поток, который никуда не течёт, замерзшие фейерверки красок. Знакомая дрожь в солнечном сплетении, словно на секунду перехватило дыхание, словно сердце сделало лишний удар, словно ты шагнул в темноту и случайно пропустил ступеньку. Изнанка мира, а, может, его настоящее лицо – кто знает.

Так, а вот и Анна Гром, командир «Шипастых Дубин». Жива-здорова: нормальные цвета ауры, сильные верхние «венчики» силовых линий, спокойные нижние «корни» нисходящих «якорей». Если командир поменяет работу, то может умереть в постели лет, эдак, в сто пятьдесят. А вот по венам плывут алые искры жужжащей силы – да, мухомор, действительно, добавляли в эту самую «еловку». Тогда в чём дело? Что имел в виду Артур? Куда смотреть?

Тут, наконец, следователь увидел это.

Если быть точным, он видел эту штуку с самого начала, но мозг по привычке искал в картинке знакомые паттерны, начисто отказываясь верить в очевидное, но невероятное.

Чаще всего на картинках в учебниках ауру человека для простоты изображали как светящийся овал: условная схематичная фигурка «ручки-ножки-огуречик», вокруг которой пером обведён такой себе баклажан с чёрточками вокруг (чёрточки должны были изображать свечение, но, как правило, создавали впечатление своеобразной небритости). Хотя на самом деле, если смотреть на неё через эфир, аура человеческая похожа, скорее, на гриб: широкая «шляпка» сияния вокруг головы и тонка «ножка», уходящая в землю тонкими нитями световой «грибницы». У здоровых людей аура светится так, у больных эдак; цвет, интенсивность свечения и внутренние артефакты очень сильно зависят от настроения, времени суток и