Ник, до этого сидевший прямо и напряженно, с облегчением привалился к стене, возле которой стояла лежанка, накрытая толстым стеганым покрывалом. Потревоженная кошка у него на коленях пошевелилась, устраиваясь поудобнее. Больше всего он боялся, что Миури рассердится за упущенного грызверга.

– Орсенг цан Аванебих претензий не предъявила?

– Еще бы предъявила! Если бы ты пострадал у нее во дворце, она предложила бы нам с тобой солидную компенсацию, чтобы замять историю. Не в первый раз… Не случайно я настояла на том, чтобы ты избавился от того браслета. С такими существами незачем водить компанию.

– Знаешь, это, наверное, неправильно, но мне их не хватает – и Дэлги, и Эннайп, с ними было интересно. Если бы все не кончилось таким диким образом…

– Одна из тех мелких катастроф, какими заканчиваются многие связи между людьми в мирской жизни, – заметила монахиня. – А тут даже не все участники – люди. Пойми, Ник, не было никакого человека по имени Дэлги. Был оборотень, а это совсем другое дело. Мой тебе совет: молись, чтобы он больше о тебе не вспоминал. А что касается Эннайп цан Аванебих… Думаю, можно сказать: она по ночам ворожила, чтобы защитить тебя от тварей.

– Она?! – Ник чуть не подскочил, и дымчатая кошка, вздрогнув, впилась когтями в его бедро сквозь ткань штанов. – Келхар сказал, что меня защищает женская ворожба, но я думал, это ты…

– Я не стала тратить время, когда узнала, что этим занимается Эннайп. Девочка способная, отлично справилась.

– А что за ворожба? Она танцевала без одежды и била в бубен, и за ней плыли по комнате смерчи из дыма, да?

– Тихо! – оборвала Миури.

Он растерянно замолчал, и монахиня добавила:

– О таких вещах не говорят вслух. Откуда ты вообще об этом знаешь?

– Мне это снилось, почти каждую ночь.

– Тогда, пожалуй, другое дело… Раз открылось во сне – значит, так тому и быть. Но никому больше не рассказывай, это знание для посвященных.

Он кивнул.

– Кроме обычных среднестатистических неприятностей, тебя угораздило попасть в Убивальню, прогуляться по проклятым Шанбарским болотам и поссориться с охотниками – вот это уже ни в какие рамки не лезет! Похоже, тебя нельзя оставлять одного. Когда страсти улягутся, я поговорю с Донатом Пеларчи и постараюсь уладить конфликт. А с Ревернухом пусть разбирается Король Сорегдийских гор… Судя по тому, что ты рассказал, это Ревернух привел тебя в ту аптеку и отправил в Ганжебду.

– Он выглядел по-другому.

– Грим. Ты же узнал его голос? А потом, по твоим словам, он настойчиво допытывался насчет кулона – как думаешь, с чего бы?

– Миури, ты прямо Шерлок Холмс! Это очень известный в нашем мире литературный персонаж, сыщик…

– Ты забыл о том, что у нас переводят ваши книги?

Она сумела приподняться, не сбросив с колен кота, дотянулась до глиняного бокальчика, убранного на полку подальше от пушистых гостей, и залпом допила остатки молока.

– В Ганжебде и на болотах я остался жив благодаря Дэлги. Мы сможем ему помочь? Я имею в виду, если он не успеет? Это же просто, у тебя кулон…

– Ник, во-первых, кошки не вмешиваются в чужие дела, кошки сами по себе. Во-вторых, сколько раз объяснять, это не Дэлги, а оборотень. Ему одиннадцать тысяч лет, и за все это время его, как видишь, никто не смог убить.

– Он ранен, и за ним гонится грызверг.

– И поделом. Будет знать, как потакать низменным желаниям, пусть это послужит ему уроком. Другое дело, что Мардария надо поймать, утром поедем. Оборотень заманил его в западню на окраине Кафьярану и послал мне навстречу курьера с очень любезным письмом, но когда я туда приехала, грызверга в яме уже не было. Кто-то его выпустил.

– Вот видишь, он хотел нам помочь, а мы оставим его без помощи?

– Там посмотрим… – неохотно протянула «бродячая кошка». – Вообще-то, этим занимаются вассалы Аванебихов, но обычно даже их помощь не требуется. Без нас обойдутся, а нам бы Заиньку изловить. Кстати, ты не думал о том, что через три года так называемый Дэлги постарается тебя разыскать?

– Думал. Через три года, когда подойдет срок, я уеду в Раллаб или еще дальше на север – ему туда нельзя, потому что иначе он не успеет вовремя вернуться обратно. И продолжу тренироваться.

– Кажется, поумнел, – слегка удивилась Миури. – Это радует.

Впереди что-то вздымается до небес, огромное-преогромное, Заинька никогда такого не видел. А вокруг редколесье, с деревьев свисают цветы на длинных стеблях, покачиваются перед носом. Кустарник усыпан продолговатыми фиолетово-черными ягодами. У Мамочки была ветка с такими же, стояла в вазе, а когда Мардарий эту ветку нечаянно опрокинул, ягоды разлетелись вдребезги и больно покусали ему лапы.

Машина лежит в траве на боку, брошенная, словно никому больше не нужна. Тут же валяются кожаные ботинки и другие вещи.

Порвать ботинок?.. Дело стоящее, но лучше отложить на потом. След Злого Человека уводит в чащу. Хороший Заинька настиг врага и сейчас его загрызет, на куски разорвет!

За кустарником забор. Несерьезный забор, старый, разломанный, кто угодно пролезет. Зато длинный – тянется, насколько хватает глаз, ни с той, ни с другой стороны конца не видно.

Мардарию лезть через дыру в заборе не пришлось – враг находился по эту сторону символического препятствия, в гуще кустарника. Обрывал и ел черные ягоды, как будто не боялся пораниться их осколками. Расстегнутая рубашка открывает загорелую мускулистую грудь, длинные волосы спутались, небритый подбородок измазан фиолетовым соком.

Заинька подкрался неслышно. Затаился, готовясь к последнему броску.

– Еще целых полдня впереди!

Непонятно, с кем человек разговаривает – с кустами, что ли? Они ему ни слова не отвечали, а тот все равно продолжал говорить, делая паузы, чтобы отправить в рот ягоду.

– Уйма времени! Что можно успеть за полдня? До отвала обожраться умопомрачительно вкусным переспевшим сливрюсом без риска заработать расстройство желудка, потому что к тому времени, как дойдет до неминуемой расплаты, человеческого желудка у меня уже не будет. Мелочь – но восхитительная мелочь, привилегия вседозволенности!

Он рассмеялся и запихнул в рот целую горсть брызнувших соком ягод, а Заинька в замешательстве смотрел на него из засады, озадаченный вопросом: с кем же все-таки человек беседует?

– А как здорово гулять босиком по теплой шелковистой траве! Чудесное ощущение… Этот день не будет тянуться до бесконечности, он закончится, и тогда прощайте все – Эннайп, Ник, сбрендивший на старости лет Донат со своей бандой проходимцев… А Клетчаб Луджереф – до скорого свидания! – человек оскалил зубы, и Заинька, увидев этот оскал, подался назад, чуть не зарычал вслух. – Если окажется, что Луджереф успел навредить Нику, я из него все жилы вытяну по одной, медленно-медленно… Ох, и мстительная я тварь, иной раз самому страшно. Все, кроме Клетчаба и Эннайп, прощайте на целых три года! Эннайп спрашивала, почему ей нельзя меня проводить. Да потому, что я могу заплакать. Зато она приедет меня навестить, как я буду ее ждать, кто бы знал… А Ник наверняка удерет на север – как будто от меня можно сбежать! Нет, ну кто бы догадался, что у этого паршивца в кулоне грызверг! Я все-таки заставлю его жить настоящим, я изобретательная тварь… Ладно, заболтался я что-то. Наверное, похож на психа – без ботинок, болтаю сам с собой, ягодами перемазался, как неаккуратная свинья…