– Надобно принести его в жертву общественным интересам, – ответил он тоже шепотом, с трудом сдерживая ликующую ухмылку. – Чтобы никому неповадно было дисциплину нарушать, а то сами видите, народ сложный подобрался. Это будет верный ход, они нас зауважают.

– Да вы спятили! Что за моча вам в голову ударила?

– Перед вами предатель! – повысил голос Ксават, театральным жестом показывая на совсем побелевшего Ника. – Глядите-ка, прямо к нашей стоянке вышел, хотел подсмотреть и подслушать, а потом подлянку сделать, чтобы мы без золота остались, как тупаки! Неспроста он тут ошивался… Он должен за это ответить или нет, как по-вашему, ребята? Казним предателя! Бей его!

– Стоять! – громоподобно рявкнул Пеларчи.

Подавшиеся вперед загонщики остановились.

– Донат, не глупите, – шепнул Клетчаб. – Проявите дальновидность! Если вы не дадите им казнить предателя, они вам доверять не будут, и вся охота пойдет насмарку.

Донат еще больше помрачнел и рассвирепел. Не хотел он заходить так далеко и убивать мальчишку, но отказываться от своей цели тоже не хотел. Чуток подтолкнуть его в нужную сторону – и уступит давлению общественного мнения. Это вам не Келхар цан Севегуст! Тот давно бы полез в драку – и, чего доброго, положил бы все «криминальное быдло» с Клетчабом Луджерефом в придачу. Полез бы даже со сломанной рукой, тогда бы его одолели всем скопом, но пару-тройку противников он прихватил бы с собой на тот свет… Благодарение шальной удаче, что его здесь нет!

Еще несколько секунд – и они набросятся.

Ник не смотрел на их лица. Его подташнивало, и каменная плита под ногами покачивалась, он боялся упасть.

– Я забираю своего помощника.

Женский голос, высокий и чистый.

Не смея поверить, Ник поднял голову. В просвете между двумя колоннами, вырисовываясь темным силуэтом на фоне почти померкшего неба, стояла женщина-кошка. То есть преподобная сестра Миури, жрица Лунноглазой.

– Забирайте его, уважаемая сестра!

Казалось, Донат Пеларчи обрадовался ее неожиданному появлению не меньше, чем Ник. Его большое лицо с отвислыми бульдожьими щеками лоснилось от выступившего пота. Напрягшаяся правая рука, слегка согнутая в локте, словно вот-вот схватится за кобуру, повисла, расслабившись.

– Прошу вас, уважаемая, уделить побольше внимания его представлениям о тварях, – с явным облегчением проворчал старый охотник. – Недоучили парня в Нойоссе.

– Я позабочусь об этом, – шагнув вперед, пообещала Миури.

В оранжевом свете костра монашеский головной убор с треугольными кошачьими ушками придавал ей царственный вид.

– Позвольте, позвольте! – всполошился Ревернух. – Он ведь не монах и даже не послушник, а просто мальчик на побегушках и столько всего натворил, вы не можете здесь распоряжаться!

Миури что-то бросила. Блеснув в воздухе, небольшой предмет упал на каменную плиту рядом с ботинком Ника.

Цепочка с продолговатым граненым кристаллом.

Зачем, удивился Ник, я же не могу подобрать, разве она не видит, что у меня руки свя…

Только и оставалось стоять и смотреть, как «бродячая кошка» с кулоном на шее уходит, не оглядываясь, по тропинке, спускается по выщербленной каменной лестнице, исчезает за одичавшим кустарником.

Никто не посмел ее остановить.

Дубина иммигрант, беглый государственный невольник, дернулся было с места, но один из макиштуанцев ухватил его за руку.

– Нельзя, не трожь, – гортанный акцент от волнения усилился, вместо звуков – их искаженные отражения. – Великая Кошка рассердится, плохо будет!

Тот ничего не понял, но послушался.

Ладно, дайте только срок… Вот разживется Клетчаб Луджереф сокровищами Короля Сорегдийских гор, получит настоящую власть – и тогда за всю срань собачью сполна отомстит, и тем, и другим, и третьим.

– Я предполагала, что в одиночку ты можешь влипнуть в какие-нибудь неприятности. Но чтобы во все неприятности сразу… Боюсь, я тебя недооценивала.

– Я сам себя недооценивал, – Ник попытался усмехнуться иронически, но выражение получилось скорее грустное и обескураженное – он видел свое лицо в черном стекле незанавешенного окна. – А кулон тот самый, тебе удалось его забрать?

– Что значит – удалось? – У «бродячей кошки» с иронией было все в порядке. – Орсенг положила его на алтарь Лунноглазой в домашней молельне, я подошла и взяла. Меня там приняли хорошо, даже извинились за инцидент в косвенной форме.

Деревенская комната. Запах старой древесины, тусклая лампочка, тени по углам. На полу набросаны вытертые коврики. Скошенный, как в мансарде, потолок расписан лиловыми цветами, напоминающими клевер.

Этот нарисованный клевер был первым, что Ник увидел, очнувшись. Только что стоял на окруженной диким кустарником площадке с колоннадой, неподалеку потрескивал костер, на всеми забытом вертеле подгорало мясо, и те, кого науськивал Ревернух, уже готовы были наброситься… А в следующий момент – уютная комнатушка, тишина, из-за стен доносятся женские голоса, мирные, негромкие. Под затылком матерчатый коврик.

Словно вытащили из диапроектора один слайд и взамен поставили другой. Ощущение коротенького провала, ничем не заполненного промежутка – угасающее, мимолетное, здравый рассудок от таких ощущений обороняется, как может, и уже начинает казаться, что никакого промежутка не было. Руки все еще связаны, но сбоку звучит голос Миури:

– Подожди, сейчас разрежу веревки.

На этот раз сообразительность ему не отказала, и он понял, что монахиня воспользовалась кулоном.

«Интересно, я слеплен из тех же самых молекул или нет? И где я был, пока меня не было?»

Освободив его от веревок и напоив теплым молоком, Миури потребовала, чтобы он все по порядку рассказал, и теперь подводила итоги, рассеянно поглаживая матерого полосатого кота-мышелова, запрыгнувшего к ней на колени. Другая кошечка, дымчатая, свернулась на коленях у Ника, еще несколько устроилось на полу, на лежанке, на подоконнике. В дом, где остановилась жрица Лунноглазой, сбежалось кошачье общество со всей деревни – как обычно, когда Миури и Ник путешествовали вдвоем.

– Ты отстал от поезда, ввязался в драку, потерял деньги, тебя чуть не отымел оборотень – это все обыкновенные неприятности, ничего из ряда вон выходящего…

– Да он ничего такого не хотел, – запротестовал Ник. – Он притворялся…

– Вряд ли. Типичное для оборотня поведение. Когда они вырываются на волю, они кидаются на всех подряд, девочка, мальчик – им без разницы. Есть такие, для которых главное не любовные утехи, а еда и выпивка, это относительно безобидная разновидность. Относительно, потому что заберется такая образина в кафе или в трактир, распугает людей – тоже хорошего мало. Склонных к пьянству довольно быстро выслеживают, это самая легкая добыча для охотников. А некоторые бегают и все подряд громят, убивают и калечат встречных, эти хуже всех. Оборотни – наше стихийное бедствие. Видимо, Король Сорегдийских гор действительно к тебе привязался, раз столько времени сдерживался. Но под конец все-таки решил урвать свое, оборотень есть оборотень… Поэтому я не буду ругать тебя за Мардария. Что случилось, то случилось, постараемся его поймать.