На Алекса напали двое — так слажено, будто братья. Одинаково-короткие выпады пришлись в бок и спину; они хотели взять его в вилку, как на гравюрах Дюрера, и я прокусила губу, догадавшись, что сделает маг: закрутит тяжелую шпагу соперника, вынуждая его либо выпустить оружие, либо налететь на брата.

Лязгнули, столкнувшись, нагрудники. Заскрежетали мечи — Алекс, скрипя от натуги зубами, удержал рапиры клеймором, — а они давили, давили, и достаточно выстрела из арбалета, чтобы… Господи, пожалуйста …

Глаза мага полыхнули алым. Напыление метеоритного железа на кирасах засияло, отзываясь, и солдаты вспыхнули как две свечи — две огромные свечки, заключенные в бесполезный, незащитивший металл. Два живых человека — дышавших, сражавшихся, возможно, любивших — превратились в пригоршню пепла, и пустые доспехи, гремя, полетели на землю, как развалившийся от шалостей рыцарь в гостиной.

Я прижалась пылающим лбом к холодным камням и застонала. Дрожали не только руки — я вся тряслась от озноба и шока. Жестокость Александра не получалось осмыслить. Я понимала, что он борется за нас, ради нас, что если так страшно, нужно отвернуться и не смотреть, но не могла заставить себя отвести взгляд. Так, наверное, дети не моргая глядят в темноту, обнаружив, что в платяном шкафу таится чудовище.

Алекс выдохнул облако дыма и, вытянув руку с мечом, повернулся. Окровавленный клинок чуть заметно дрожал, скользя против лиц, но к магу никто не приближался, наоборот, круг стал шире.

— Где Сент-Клер и Найтли? — спросил Александр, и мои колени подломились.

Цепляясь за кладку, я осела на землю как тюк старьевщика; к горлу подкатила едкая желчь, в висках застучали тысячи молоточков. Я слышала эти имена — сперва от Алекса, позже их упоминали Уилбер и Мэри. Артур Каррингтон, граф Найтли, Роб Сент-Клер и Патрик Кинг — друзья и соратники Роберта Райдера, отца Александра. Маги, ненавидящие Королеву, шантажом и уговорами толкавшие Алекса к измене. Из-за них он стал Гончим, из-за них переехал в Хиндостан, получил проклятие, и теперь…

…теперь он мстит, — четко осознала я.

Это не Сент-Клер загонщик, попытавшийся убить ослабивших друг друга Райдера и Королеву, это Алекс хищник, с потрясающей расчетливостью стравивший заговорщиков и леди Элизабет. А я… Я просто повод.

Вот так.

…как же они все ошиблись, забыв, что Алекса, его деда и прадеда растила Риан! — сквозь слезы засмеялась я. — В жилах Старой Крови всегда текли коварство и хитрость… Сент-Клеру стоило убедиться, что Алекс мертв, прежде чем добивать Королеву!

Маги подумали о том же. Щеки высохли в ослепительной вспышке, когда со стороны леди Элизабет — я совсем забыла, что там граф Лестер! и Берли, и Мэри! — в Алекса полетела голубая ветвистая молния, а из развалин казарм, приближаясь, загремело стаккато выстрелов.

Охнув, я заметалась у щелей, лихорадочно пытаясь найти Александра. Его не было ни на прежнем месте, среди камней, ни в рассыпавшемся кругу солдат. Взгляд бестолково скользил по дымным руинам, по белому снегу, по черному месиву грязи и крови. Цеплялся за мертвых. Цеплялся за раненых. За отползающих прочь, за брошенное оружие, за острые сколы железа, горящие синим — Господи, где он?!..

Я насчитала тринадцать выстрелов, гнавших Алекса из-под защиты камней на затоптанный луг, к реке. Пальба била в уши, синее свечение все нарастало, слепило, воздух дрожал, будто Королева снова решила ударить — я не сразу почувствовала вибрацию и низкий гул. Вдалеке — очень близко — что-то оглушительно треснуло — КРАК! — как деревянный корабль, налетевший на рифы, и я не поверила глазам при виде огромной, в тридцать футов, волны, несущейся от Темзы на остатки донжона.

Я так оторопела, что даже не попыталась бежать, только запрокинула голову, парализованная первобытной силой и мощью стихии. Секунды растянулись в вечность — так четко я видела свинцово-серую толщу воды, закрывшую небо. Наверху белым гребнем горела пена; внизу бились тени — не то водоросли, не то рыбы. А может, люди. Ревущая волна пожрала крепостные башни, вырвала из земли валуны и понесла, сметая всех, кто не убрался с пути. Я сейчас умру, — отрешенно подумала я. — Я ведь даже не умею плавать…

От грохота воды и камня заложило уши. Грудь сдавило так, что не получалось вдохнуть; те струйки воздуха, что просачивались в легкие, оставляли налет тины и грязи. Я зажмурилась, готовая к удару, к острой боли и темноте, к быстрой смерти — в отличие от магов, река милосердна, — я зажмурилась, уткнувшись в юбку, и только это спасло зрение, когда земля подо мной загорелась метеоритным железом, а перед лазом выросла стена огня.

Раскаленный пар до волдырей ожег шею. Я завизжала, отпрянув, и захлебнулась: даже ослабленный, поток разнес мое убежище, что скорлупки. Ледяная вода залила с головой; меня завертело, закружило, потащило вперед — я забилась, потеряв верх и низ в мутной взвеси, ударилась обо что-то виском, а потом горячее плетение подхватило меня под мышки и вынесло на поверхность, на остов уничтоженной башни.

…иначе я разбилась бы о заклятие лорда Берли.

Огромная, все еще огромная волна — рядом с ней старый маг показался былинкой — налетела на его выставленные ладони и с оглушительным плеском опала, сотней безобидных ручьев растекаясь по Тауэру. Там, где только что бушевала стихия, осталось болото, заваленное кусками колонн, обломками дерева, сором с реки и телами. Синие отблески все еще играли на кирасах и пуговицах, раздражая глаза. Сощурившись, я узнала в одном из мертвецов старика в мундире Гончего — того, что пытался обойти Королеву. Сперва я подумала, он утонул. Потом заметила кусок нерастаявшего льда в его горле, и меня вырвало. Желчь, кровь…

Кровь?..

Меня так трясло от шока и холода, что я забыла о рассеченном виске, и только теперь, сидя на коленях, попыталась ощупать рану. Кожа над ухом съехала в сторону; дрожащими руками я стала пристраивать лоскут с волосами на место — кусая губы, сдерживая плач, но Алекс все равно услышал. Горячее плетение стиснуло плечо, дернуло, заставив меня повернуться, и я всхлипнула, демонстрируя магу через разделявшую нас сотню ярдов залитую кровью щеку и чудом уцелевший глаз.

На скулах Алекса заиграли желваки. Воздух рядом со мной задрожал, будто от готового открыться портала, опять стал прозрачным, а Александр всем телом подался к реке. Ладонь правой руки налилась опасным жаром.

— Не надо!.. Алекс!..

Маг стряхнул мою мольбу как наскучивший фрак; пламя разрасталось, слепило, огненным рукавом затянуло плечо:

— Убирайс-ся… — пророкотало под черепом.

Стоящий посреди обмелевшей Темзы старик покачал головой и, припадая на ногу, решительно шагнул вперед. Его всколоченные волосы и бороду покрыла тина, с насквозь мокрой одежды сбегала вода, но маг не замечал ни холода, ни грязи, пристально глядя в глаза Александру:

— У нас общая цель, Райдер! Я могу помочь…

Слепящая молния с шипением прошила воздух, ударила в грудь, отбросив старика на несколько ярдов, а на Алекса, будто рой, налетел снежный вихрь. Метель не ранила мага — он раздраженно отмахнулся от нее, распылив, — но отвлекла от потока тумана: в серых клубах мелькнула серебряная чешуя, следом за ней искаженная — шестирукая! — фигура makada, и волны Темзы вспорол веер брызг. Мэри-Агнесс и Уилбер бросились на Артура Найтли, вспарывая когтями, потащили его в глубину. Кто-то завизжал, зашипел, в центре русла завертелся багровый омут — и все затихло.