– Плохо.

– Однако это было только начало. После этого, по словам Рогера, Август стал вести себя очень подозрительно. Он начал таращиться на них жутким взглядом, и в один из дней Рогер обнаружил, что его джинсовая куртка разрезана на мелкие кусочки, а в другой день кто-то вылил все имевшееся в холодильнике пиво и разбил бутылки с водкой…

Соня остановилась.

– Что?

– Наступило что-то вроде позиционной войны, и я подозреваю, что Рогер с Лассе по пьянке начали приписывать мальчику все возможные странности и даже бояться его. Психологически их трудно понять. Возможно, они стали всерьез ненавидеть Августа и иногда вместе избивали его. Рогер сказал, что чувствовал себя от этого отвратительно и никогда потом не обсуждал это с Лассе. Ему не хотелось бить, но он не мог удержаться. По его словам, он будто бы вернулся в детство.

– И что он этим хотел сказать?

– Разобраться в этом непросто. Но, очевидно, у Рогера Винтера имелся младший брат-инвалид, который на протяжении всего его детства считался умным и талантливым. В то время как Рогер постоянно всех разочаровывал, брата хвалили, выделяли и всячески ценили, и я подозреваю, что это породило определенную озлобленность. Возможно, Рогер подсознательно мстил заодно и брату. Не знаю, или…

– Да?

– Он выдал очень странную формулировку. Сказал, что ему казалось, будто он пытался отбиться от позора.

– Псих!

– Да, но все равно самое странное то, что он вдруг во всем сознался. Аманда сказала, что Рогер казался безумно напуганным. Он хромал при ходьбе, и у него было два синяка. Создавалось впечатление, что он чуть ли не хочет, чтобы его посадили.

– Странно…

– Да уж. Но меня еще больше удивляет другое обстоятельство, – продолжила Соня Мудиг.

– Какое?

– То, что мой шеф, задумчивый зануда, вдруг сияет, как солнце.

У Бублански сделался смущенный вид.

– Значит, заметно?

– Заметно.

– Ну… дело просто в том, что одна женщина согласилась со мной поужинать, – пробормотал комиссар.

– Неужели ты влюбился?

– Я же сказал, только поужинать, – покраснев, объяснил Бублански.

Эду это не нравилось. Но он знал правила игры. Это немного напоминало возвращение обратно в Дорчестер. Что угодно, только не сгибаться. Можно наносить сильные удары или психологически подавлять противника, молча и жестко борясь за власть, – и ему подумалось, почему бы и нет?

Если Лисбет Саландер хочет изображать крутую, он будет отвечать тем же, поэтому он уставился на нее, как боксер-тяжеловес на ринге. Однако это ему мало что дало.

Она уставилась в ответ стальным холодным взглядом, не произнося ни слова. Это напоминало дуэль, молчаливую, неподвижную дуэль, и Эду в конце концов она надоела. Все это казалось ему нелепым. Девица ведь разоблачена и уничтожена. Он раскрыл ее тайное имя и выследил ее, и ей надо радоваться тому, что он не заявился с тридцатью морскими пехотинцами и не схватил ее.

– Думаешь, что ты крутая, да? – сказал он.

– Я не люблю незваных гостей.

– А я не люблю людей, которые вторгаются в мою систему, так что мы квиты. Может, ты хочешь узнать, как я тебя нашел?

– Меня это не волнует.

– Я нашел тебя через твою компанию в Гибралтаре. Неужели так умно было называть ее «Уосп Энтерпрайзис»?

– Очевидно, нет.

– Для умной девчонки ты совершила необычайно много ошибок.

– Для умного мальчишки ты устроился работать в довольно гнилое место.

– Возможно, в довольно гнилое. Но мы необходимы. Нас окружает отвратительный мир.

– Особенно с такими парнями, как Джонни Ингрэм.

Этого Эд не ожидал. Действительно не ожидал. Однако не подал виду – это он тоже хорошо умел.

– Ты забавная, – сказал Эд.

– Забавнее некуда. Заказывать убийства и сотрудничать с негодяями из русской Думы, чтобы загребать огромные деньги и спасать собственную шкуру, – это действительно комично, правда? – проговорила Саландер.

Тут Нидхэм не смог сохранять далее непроницаемый вид даже в малейшей степени и на мгновение оказался почти не в силах думать. Откуда, черт возьми, она это взяла? У него потемнело в глазах. Но потом он сообразил – и пульс сразу немного замедлился, – что девчонка наверняка блефует, и если он хоть на секунду поверил ей, то лишь потому, что сам в худшие моменты представлял себе, будто Джонни Ингрэм виновен в чем-то подобном. Однако, навкалывавшись до потери сознания, Эд лучше всех знал, что никаких доказательств в этом направлении не существует.

– Не пытайся впаривать мне глупости, – сказал он. – Я владею тем же материалом, что ты, плюс еще кое-каким.

– Я в этом не так уверена, Эд, если только ты тоже не заполучил персональные ключи к RSA-алгоритму Ингрэма.

Эд Нидхэм посмотрел на нее, и его охватило ощущение нереальности. Ведь не могла же она разгадать шифр? Это невозможно. Даже он, со всеми имевшимися в его распоряжении ресурсами и экспертами, понял, что не стоит даже пытаться.

Но она утверждает… он отказывался верить. Наверное, это произошло каким-то иным путем. Может, у нее на самом деле имеется источник в ближайшем окружении Ингрэма? Нет, это столь же невероятно. Подумать дальше он не успел.

– Ситуация такова, Эд, – заговорила Оса новым, авторитарным тоном. – Ты сказал Микаэлю Блумквисту, что собираешься оставить меня в покое, если я расскажу, каким образом провела вторжение. Вполне возможно, что ты говоришь правду. Также возможно, что ты блефуешь или что тебя вообще не спросят, если ситуация изменится. Тебя могут выгнать с работы. Я не вижу никаких оснований доверять тебе или тем, на кого ты работаешь.

Эд набрал побольше воздуха и попытался нанести ответный удар.

– Я уважаю твою позицию, – ответил он. – Но, как это ни покажется тебе странным, я всегда держу слово. Не потому, что я особо приличный человек – напротив, я мстительный псих, в точности как ты, детка. Но я бы не выжил, если б в серьезных ситуациях предавал людей – хочешь верь, хочешь нет. Однако в чем тебе не следует сомневаться, так это в том, что я превращу твою жизнь в ад, если ты не расколешься. При такой ситуации ты пожалеешь о том, что вообще родилась, можешь мне поверить.

– Хорошо, – сказала она. – Ты крутой парень. Но ты еще и гордый тип, согласен? Тебе хочется любой ценой добиться того, чтобы моя хакерская работа не вышла наружу. Но по этому поводу должна тебе, к сожалению, сообщить, что я довольно-таки подготовилась. Каждое слово об этом будет опубликовано еще до того, как ты просто успеешь схватить меня за руку, и хотя мне это на самом деле претит, я тебя унижу. Попробуй представить себе злорадство в Сети.

– Ты несешь ерунду!