– Ты же не повторяешь эту опасную ересь где попало, тыковка моя? – проговорила она.

Анеас криво улыбнулся – точно так же улыбались его братья.

– Я излучаю уверенность, – сказал он. – Кто-нибудь придет?

– Сэр Джон Крейфорд ведет северную армию, – ответила Гауз.

Анеас помолчал. Поднял свои перчатки.

– А ты ведь лжешь…

Раньше он никогда ей не возражал.

Она пожала плечами:

– Мы выстоим.

Анеас неохотно кивнул.

– Ты не думала сбежать? – спросил он. – Человек, который называет себя Кевином Орли, пообещал нам всем разные живописные пытки и унижения.

– Орли и гроша ломаного не стоит, – она щелкнула пальцами, – а если я уйду отсюда, крепость падет, и ты прекрасно это знаешь.

– У нас есть убежище, – хмуро напомнил он.

– Меня не схватят. И я никуда не собираюсь. Удерживай стены, мой последний сын. Я буду удерживать волшебника.

Анеас ушел к своим людям, а она взлетела по ступеням наверх. Посмотрела в свой шар. Повела рукой, сдвигая изображение, концентрируя всю свою волю на куске хрусталя.

– Святая Мария Магдалина! – воскликнула Гауз. – Он же умер!

Слишком долго – и этого времени не вернуть – она следила за ужасным зрелищем, которое разворачивалось на юге. Она не представляла, как прошел турнир, но король – ее брат – умер, и тело его завернули в саван. С братом у нее была особая связь, и Гауз легко нашла его даже в смерти. Она осмотрела труп, взглянула на галлейцев и альбанцев, которые вились вокруг, как мухи.

Новый архиепископ произносил речь. Над телом ее брата.

Она прикусила губу.

– Анри и ты? В один день? – спросила она у кристалла. – Прощай, брат.

Потом Гауз шевельнула рукой и переместилась на север. Пока изображение двигалось, она умирала от страха. Она торопливо распустила шнуровку, стянула платье и рубашку и осталась обнаженной.

Она собрала все свои силы и бросила заклинание.

Шип творил сложные чары, чтобы помочь осаждающим. Соединяя два вида энергии, он усиливал требушет. Под покровом грязной и дождливой весенней ночи сэр Хартмут двигал осадные орудия. Сработал сигнал тревоги, и Шип бросился вливать силу – так резко, что рычаг требушета мотнулся, убив двух матросов. Шип не обратил на это внимания. В мгновение ока – точнее, фасетчатого глаза – он исчез.

Гауз увидела в шаре Габриэля. Заклинание сработало. С учетом близости Шипа это представляло опасность. Но она должна была знать.

Он оказался жив, ранен и очень устал. Рядом с ним обнаружилась маленькая монашка. Какой все-таки глупый у нее мальчик, все еще не оседлал кобылку, хотя он об этом так и мечтает, а Гауз наложила на нее заклинание.

Монашка и высокая светловолосая девица обнимали…

Так называемую королеву.

Гауз сплюнула.

– Я не хотела этого делать, – сказала она Господу Богу и всем остальным, кто мог ее слышать. – Но… око за око.

В тишине своего Дворца воспоминаний она полюбовалась заклинанием, которое плела несколько месяцев.

Дезидерата обладала одной из лучших систем защиты, с какими Гауз приходилось сталкиваться. Она видела, что королева боролась с самим господином Шипа. Теперь Гауз знала, на что способна эта женщина.

На мгновение ей стало жаль. Если бы она могла убить дитя, не убивая мать, она бы так и поступила. Она уважала могущественных женщин. И она знала, что Дезидерата – истинная дочь Тары.

Как и сама Гауз.

Несколько мгновений она даже хотела отказаться от мести. Ее брат погиб.

Но, когда она убьет младенца, ее сын – сын ее брата – станет королем. Она не думала о препятствиях, стоявших перед ним, потому что такие мелочи, как инцест и незаконнорожденность, не могли ее остановить.

Кроме того, какая-то крошечная и подлая часть ее души просто хотела увидеть, сработает ли заклинание. Справится ли оно с тем, что не далось самому черному господину.

Глядя в недра кристалла, она потянулась к…

Луна не успела подняться над горизонтом и на палец, когда они въехали во двор огромного каменного амбара, размерами походившего на церковь – здание из камня и дерева имело шестьдесят футов в высоту и сто в длину.

Лорд Корси спешился. Из амбара выбежали два парня с копьями и остановились, когда отряд схватился за оружие.

– Это со мной, – сказал лорд. – Хавьер, убери копье и брату вели сделать то же. А то эти господа перестанут нам доверять. Моя стража, – пояснил он Габриэлю. – Давайте я вам все здесь покажу.

Бланш подъехала ближе – между прочим, она сидела на его лошади.

– Нам нужны тряпки и горячая вода, – заявила она, – пожалуйста.

– Там есть комнатка с кроватью. И очаг. – Лорд Корси указал направление и велел своей страже: – Принесите факелы и фонари. Этих людей нужно разместить внутри.

Он снова обратился к Габриэлю:

– Иногда тут ночует ополчение. У нас есть постелей на пятьдесят человек.

– Слуг не надо, – распорядился Габриэль. – Прошу прощения, милорд, но я не могу позволить вам послать за ними в замок.

– Вряд ли здесь найдутся тряпки…

Габриэль щелкнул пальцами и сказал немедленно подскочившему Тоби:

– Нужная чистая ткань. Можешь отобрать чистые рубашки у всего отряда. Тоби поклонился и исчез, как по волшебству.

– Слуги вас уважают, милорд, – заметил Корси.

– Мы многое прошли вместе.

Габриэль последовал за Бланш. Подхватил королеву под мышки. Вместе с сильной служанкой они затащили королеву по пологому въезду, провели через молотильню и вошли в большую дверь справа. Там оказалась комнатка, обшитая панелями. Лорд Корси сменил Бланш и помог нести королеву – ноги внезапно перестали ее слушаться.

– Кровать, – сказал Корси.

Напротив стойла, где два любопытных ослика грелись в самом теплом месте амбара, действительно стояла кровать.

Бланш поддерживала королеву за ноги. Амиция взяла ее за руку и запела молитвы.

– Хлев? – спросила Бланш у Габриэля.

– В гостинице не было свободных комнат! – рявкнул тот.

Амиция посмотрела неодобрительно, а вот Бланш рассмеялась:

– А вы остряк, милорд.

Гауз чувствовала схватки, как будто рожала сама.

Если ребенок родится, чары рассеются. До этого момента мать и младенец в эфире являются одним целым. В эфире природа не значит ничего, мысль куда важнее. То, что существует по отдельности, существует по отдельности. То, что вместе, связано.