Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«На этом же совещании был обостренный разговор с генералом Лебедем, после того как он сказал, что если прорываться, то будет много крови. Это вызвало у меня возмущение, и я его оборвал, сказав, что это не его дело. Задача состоит в том, чтобы вообще не допустить кровопролития и даже столкновения. Я ему также сказал: поставлена десантникам задача охранять Белый дом, значит, надо охранять и что он обязан как генерал проявлять оптимизм и воодушевлять людей, а он проявляет пессимизм и сеет среди личного состава панику.
Это заявление было вызвано неправильным пониманием генералом Лебедем обстановки и его роли и места в решении тех задач, которые ему были определены. Ему надо было охранять здание, а не распространять слухи о штурме и не вселять страх в солдат, что они могут при этом погибнуть. То есть генерал должен был заниматься своим делом» (л. д. 187).
Таким образом, если мои показания, о которых я говорил выше и которые я давал в августе – сентябре – октябре 1991 года, сопоставить с показаниями других обвиняемых и свидетелей по этому вопросу (я эти показания сейчас приведу), то суду будет видно, что моя оценка этого совещания была реалистичной, и мое недоумение было законным. А также будет понятна и моя роль во всем этом деле.
Даю показания других – в подтверждение отсутствия в моих действиях состава преступления.
Показания военных
1. Министр обороны Д.Т. Язов (т. 99, л. д. 207): «Ачалова я предупредил, чтобы он вместе с работниками КГБ и МВД рассмотрел вопросы действия войск по обеспечению охраны порядка в Москве. О Белом доме речь не шла. После возвращения Варенникова из Киева я попросил его принять участие в рассмотрении мероприятий по координации действий с правоохранительными органами».
2. Начальник Генштаба Моисеев (т. 105, л. д. 130): «В Министерстве обороны никаких планов штурма Белого дома не разрабатывалось».
3. Командующий ВДВ Грачев (т. 109, л. д. 70). Точнее, даю высказывание следователя, проводившего допрос Грачева: «Из Ваших показаний получается, что реально никто и не планировал штурмовать Белый дом». (Правильный вывод делает следователь.)
4. Зам. командующего ВДВ Чиндаров (т. 109, л. д. 96 и 99): «Вообще на совещании у Ачалова задачи по-военному не ставились. План не вырабатывался. Детали не прорабатывались. Никакого плана захвата не было, никаких документов по этому вопросу не имелось и не прорабатывалось…
С военной точки зрения так не делается. Все говорило о том, что никто не был заинтересован и не хотел совершать захват здания Правительства России».
Вопрос следователя: «Слышали ли вы на этом совещании чье-либо предложение усилить формирование КГБ (группу А) танковыми подразделениями, разградителями и боевыми вертолетами?»
Ответ: «Такого предложения я на этом совещании не слышал». 5. Зам. командующего МВО Головнев А.А. (т. 103, л. д. 221): «План штурма Белого дома при мне не обсуждался, и мне об этом ничего не известно».
6. Командир Таманской дивизии Марченков В.И.: «Распоряжения нашей дивизии о штурме Белого дома нам никто не давал».
Все эти показания уже достаточно убедительно говорят о том, что никакого штурма Белого дома не готовилось, никакого плана на этот счет не создавалось и никто никому никаких соответствующих распоряжений не давал. Одновременно показано, что все военные структуры подчинялись и управлялись.
Но для полной картины по этому вопросу необходимо привести показания и представителей КГБ:
1. Начальник управления правительственной связи генерал Беда (т. 10, л. д. 176): «План штурма здания Верховного Совета РСФСР на совещании не обсуждался. На совещании никаких решений принято не было, и утверждать, что на совещании у Ачалова шел разговор о штурме, я не могу… Так вопросы штурма решаться не могли. И мне кажется, присутствующие понимали, что подобным образом этот вопрос решен быть не может. В ходе совещания не было выработано никакого конкретного плана и решения».
2. Начальник 3-го управления КГБ генерал Жердецкий (т. 9, л. д. 220): «Сначала к Ачалову зашли Грачев, Агеев, Прилуков и я. Договорились, как проводить заседание. Потом пригласили остальных. Кроме того, запомнил прибытие Варенникова».
3. Начальник УКГБ г. Москвы генерал Прилуков (т. 9, л. д. 232): «Нашу позицию на совещании у Крючкова об отказе от всех насильственных действий поддержали все, в том числе Ачалов, Варенников и Громов».
4. Зам. начальника УКГБ г. Москвы Корсак (т. 9, л. д. 210): «Отношение к штурму Белого дома присутствовавших определять затрудняюсь, т. к. обсуждения не было».
5. Наконец, показания председателя КГБ СССР Крючкова В.А. (т. 2, л. д. 15). Следователь: «Был ли приказ или устное указание на штурм Белого дома?» Ответ: «Нет! Мы знали, что в Белом доме было определенное число боевиков. Они были вооружены… Позже оказалось, что у них в Белом доме был свой ОМОН – кооператив „Алекс“. У гостиницы „Украина“ стреляли по БМП.
Возник вопрос – как нейтрализовать опасность, которая создавалась в районе Белого дома. Агеев и Карпухин получили задание устранить опасную ситуацию. Я дал согласие на проработку этого вопроса с МО и МВД… Конечно, сил у МО МВД и КГБ было вполне достаточно для того, чтобы решить задачу в отношении Белого дома. Но политические соображения плюс нежелательные жертвы – это должно быть на первом плане. Речь могла зайти (если разбирать идею штурма) о том, чтобы войти в Белый дом и обезоружить находившихся там людей – вооруженных боевиков.
Но и это было не решение, а всего лишь один из вариантов… Никакого решения о штурме Белого дома не принималось. Но из Белого дома шли призывы к неповиновению… Никаких препятствий со стороны военных для прохода в Белый дом не чинилось. Однако ораторы у Белого дома призывали людей к разгрому ГКЧП. Я не виню ораторов – они просто ничего не знали о ГКЧП. Но беспорядки могли быть. События могли выйти из-под контроля. Поэтому возник вопрос о разоружении лиц в Белом доме (после этого – договориться)… Конечно, технически операцию можно было провести. О каком-либо отказе исполнителей от проведения операции я не слышал. Да и не мог слышать, потому что команды на ее проведение не было».
Итак, о штурме вопрос не стоял, а