Томмс попятился, но латунный охранник не стал терять времени. Он дернул рукой, кисть-захват отделилась и выстрелила, зазвенела разматывающаяся цепь.

Клерк вскрикнул, когда металлические клещи вцепились в его ногу.

Глаза-фонари автоматона загорелись ярче, и в мистера Томмса ударили два красных луча света. Он поднял руку, прикрывая лицо.

Механоид пророкотал:

– Вы на-ру-ши-ли «Про-то-кол втор-же-ни-я». Вы бу-де-те не-мед-лен-но…

Что именно должно было произойти с мистером Томмсом, так и осталось загадкой.

Сверху раздался рокот пропеллеров.

Клерк и автоматон одновременно задрали головы.

Мистер Томмс не успел понять, что произошло, когда раздался грохот, и в нескольких шагах от него на крышу плюхнулся – иначе это и не назовешь – аэрокэб.

Посадка явно не была мягкой, но лучше всех об этом знал автоматон-охранник – его механические ноги торчали из-под колеса экипажа. Под днище аэрокэба тянулась цепь.

Все случилось так быстро, что мистер Томмс даже не заметил, как захват расцепился и спал с ноги.

Пропеллеры выключились, все фонари, кроме одного, над кабиной, погасли. С замиранием сердца Томмс наблюдал за экипажем, ожидая, что же будет дальше.

А дальше дверцы кабины открылись, и на крышу вывалились два, судя по их виду, весьма нетрезвых снеговика.

Мистер Томмс отшатнулся – он все еще испытывал трепет перед этими странными и причудливыми созданиями. И от того, что они были к нему дружелюбно (или, вернее, безразлично) настроены, легче не становилось.

Подковыляв, снеговики остановились и принялись разглядывать клерка. Мистеру Томмсу стало не по себе от этих взглядов и кривых нестираемых усмешек.

– Я все сделал, – промямлил он. – Э-э-э… почти. Я запустил ворону. Осталось сделать только…

Один из снеговиков вскинул руку и покачал указательным пальцем, давая понять, что ему не интересно, что там мистеру Томмсу осталось сделать.

– Я… – Мистер Томмс бросил неуверенный взгляд на одного, затем на другого. – Я пойду, да?

Снеговики кивнули. Клерк уже повернулся было к двери, но, расхрабрившись, спросил:

– А вы… Вы мне поможете?

Снеговики одновременно покачали головами.

Томмс закусил губу.

– Верно, я должен сделать это сам.

***

Глава Грабьего отдела, Варфоломеус Б. Выдри, сидящий за своим столом, не был похож на Варфоломеуса Б. Выдри, изображенного на портрете, который висел на стене кабинета. Сейчас не был похож.

Нарисованный толстяк выглядел величественно, грозно и внушительно, в то время как его «оригинал» нервничал, елозил в кресле, потел и трясся. Сердце никак не хотело успокаиваться, колотясь в груди, сигара покачивалась в дрожащих губах.

А ведь каких-то десять (или сколько там прошло?) минут назад он был вне себя от радости и предвкушения. К нему на стол пришли бумаги о новеньком безнадеге! Очередная ссуда была выдана, а это значило, что премия уже, можно сказать, лежала у него в кармане. Признаться, он до последнего сомневался, что Томмс исполнит поручение, но и пять безнадег было достаточно. Более того – это было на два безнадеги больше, чем требовала от главы Грабьего отдела мадам Ригсберг.

Господин Выдри знал, что правильно будет «на двух безнадег больше», но для него эти никчемные поберушки людьми не являлись. Безнадеги в его мире были не более, чем бездушными предметами или, точнее, цифрами. Его не заботили ни их имена, ни их трагичные истории.

Шесть безнадег всего за день! Подумать только!

Господин Выдри, что бы о нем ни думали его подчиненные, самодуром не был. Он прекрасно знал все сложности процедуры, ведь когда-то ее лично разработал. Банк был в постоянном поиске тех, кто оказывался на краю, – неудачников, у которых не оставалось выбора. А когда такой неудачник отыскивался, агенты из особого отдела перекусывали последнюю проволоку (или, как это называл сам господин Выдри, «проволочку»), которая могла удержать потенциального безнадегу и дать ему надежду. Затем к неудачнику приходил лучший банковский всучиватель ссуд мистер Вермиттлер, непревзойденный мастер сыпать соль на раны, смещать акценты и внушать, внушать, внушать, что лишь небольшая ссуда (с очень маленьким процентом) исправит положение.

Что ж, мистеру Вермиттлеру за сегодня пришлось истоптать немало порогов. Да и Томмс, чего скрывать, потрудился на славу. Разумеется, господин Выдри считал это все в первую очередь собственной заслугой: хороший начальник всегда знает, как стимулировать своих подчиненных. «Не бывает непосильных задач – бывает неспособность в достаточной мере передать неукоснительность исполнения требуемого».

Томмс был исполнительным и трусливым – лучшие качества для работы под началом господина Выдри. Ему, правда, недоставало беспринципности, он был мягким, как подплавленный сургуч, но с этим глава Грабьего отдела мог смириться: пока одни руки сжимают чье-то горло, другие заполняют бумаги, а шестеренки крутятся…

Когда со стола мисс Коггарт пришли документы по «ссудопроизводству» на последнего безнадегу, господин Выдри, лично взялся заполнять Грабий список. Он не любил писать: все эти чернила, промокательные бумаги, скрипучие перья ручек… Но ему нужно было вписать лишь одно имя, заполнить лишь одну строчку и вырисовать лишь одну цифру в кружочке итога.

Выводя в книге «Хоренбон Тратч Ти, младший» (странное имя, ну да ладно!), господин Выдри со злорадством думал, как он обскакал этого хлыща Муни из Биржевого отдела. Шпион, засланный господином Выдри в Биржевой отдел, докладывал, что дела у Муни шли неважно: еще бы, ведь акции – такая непостоянная штука! Они имеют свойство внезапно обесцениваться, если запустить парочку неблаговидных слушков.

Господин Выдри уже подумывал, как забавно будет на Новогоднем ужине у мадам Ригсберг предложить Муни взять ссуду, чтобы поправить дела, когда до него донесся отдаленный грохот.

Это произошло так неожиданно, что господин Выдри дернул рукой, и с пера ручки прямо на страничку упала жирная клякса.

Проклятье!

Глава Грабьего отдела прислушался. Звук шел вовсе не из-за окна, как он сперва решил, а из банка – откуда-то снизу.

Грохот повторился, а затем опять. Это в вестибюле или на втором этаже? Что там у них творится?!

А потом завыла сирена, и сонный банк ожил. Из-за стен донесся гул. Портреты качнулись. Господин Выдри уронил ручку.

«Этого не может быть! Неужели снова?! Он вернулся?!»

Дрожащей рукой господин Выдри достал из ящика стола револьвер – в жирных, увенчанных перстнями пальцах главы Грабьего отдела он казался совсем миниатюрным.

– Что делать? Что делать? – пробубнил господин Выдри, и его голова наполнилась суматошными мыслями: «Если это то, что я думаю, вестибюль перекрыт!», «Мне ничто не угрожает!», «Нужно убираться отсюда… если я сейчас вызову аэрокэб, он прилетит через… Проклятье! Аэрокэбы ведь сейчас не летают!»

В дверь кабинета раздался стук, и господин