которого протекала небольшая речонка с громким названием Царица. Она-то и дала в свое время городу имя Царицын. К убежищу, где предстояло разместить штаб фронта, было два подхода. Первый — это узкая, но хорошо укатанная дорога по дну оврага, по ней мы и ехали. Второй путь — пеший, он шел от небольшого, выкрашенного в зеленый цвет, особнячка и представлял собой многоколенчатую деревянную лестницу примерно с двумя сотнями ступеней, укрепленную на крутом скате оврага.

Штольня врезалась в правый откос оврага. Она имела несколько отдельных помещений и нам с Кокориным показалась весьма фундаментальной и надежной. Стены и потолок штольни были обшиты фанерой. Ранее мы таких командных пунктов не видели.

По обе стороны коридора подземного сооружения располагались помещения, предназначенные для Военного совета и отделов штаба, а также аппаратные проводного узла связи. Ближе к запасному выходу разместилось радиобюро — стояли столы с быстродействующей аппаратурой. Под столами — аккумуляторные батареи питания. Радио- и проводная связь с Москвой действовала почти безотказно, несмотря на большую нагрузку. Достаточно было и рабочих мест для обработки радиограмм. В радиоэкспедиции велся учет принимаемых и передаваемых радиограмм. В ней же был установлен телеграфный буквопечатающий аппарат СТ-35 для прямой связи с радиоприемным пунктом, который находился в здании школы.

Таким образом, один из наиболее болезненных вопросов — организация связи — отпадал, Кокорину предстояло лишь войти в курс уже функционирующей системы. Этот командный пункт, справедливо казавшийся нам драгоценным подарком судьбы, был создан военными строителями при содействии Сталинградского корпусного района ПВО, возглавлявшегося полковником Е. А. Райниным. Район этот находился в подчинении командующего ПВО страны, поэтому-то КП имел надежную связь с центром.

С нами ездил майор М. Ф. Зайцев, один из лучших наших разведчиков. Его я пригласил, чтобы в дороге поставить ему задачу на развертывание ВПУ в поселке Варваровка.

Ранним утром следующего дня, 7 августа, меня вызвал А. И. Еременко и приказал находиться на КП, поскольку из 64-й армии поступали все более тревожные сообщения. Накануне главные силы 48-го танкового корпуса 4-й танковой армии генерала Гота сосредоточились в долине реки Аксай и начали мощный удар в направлении поселка Плодовитое, станции Тингута и железно-дорожного разъезда на 74-м километре. Удар пришелся по стыку 64-й армии с ослабленной 57-й. Враг действовал здесь, по первоначальным сведениям, частями 94-й пехотной, 29-й моторизованной и 14-й танковой дивизий при сильной авиационной поддержке. Ему удалось прорвать позиции 64-й армии на участке шириной 9 километров, занять станции Плодовитое, Абганерово и разъезд. Нависла угроза серьезного нарушения оперативной устойчивости нашей обороны на одном из важнейших участков южного сектора внешнего Сталинградского обвода, откуда до города было всего 30 километров.

По оперативным документам я быстро выяснил, как сложилась такая угрожающая ситуация. Картина получалась следующая. 4-я танковая армия Гота еще 30 июля переправилась в районе станицы Цимлянская на левый берег Дона и двинулась вдоль железной дороги на Котельниковский, Сталинград. Это было в полосе соседнего Северо-Кавказского фронта. В итоге малочисленная после длительных боев 51-я армия этого фронта оказалась изолированной от остальных его войск, расположенных южнее. В связи с этим Ставка тогда же, 30 июля, включила армию, которой командовал генерал Т. К. Коломиец, в состав Сталинградского фронта. Усилить ее не было возможности из-за недостатка времени, а главное, из-за отсутствия резервов, и войска Коломийца, не сдержав мощного натиска танков и мотопехоты Гота, оставили 2 августа Котельниковский. Так назрела смертельная опасность не только для левого фланга 64-й армии, но и для тыла главных сил всего будущего Юго-Восточного фронта, поскольку не исключался прорыв врага к Волге. Пришлось спешно развернуть на рубеже Красный Дон, Райгород, левее армии М. С. Шумилова, войска 57-й армии, которая также была очень ослаблена в боях на юге и ожидала пополнений.

Когда я вторично вошел к командующему, он как раз говорил по телефону с генералом Шумиловым. Закончив переговоры, Андрей Иванович кратко изложил мне суть дела, а потом спросил:

— Какие будут предложения?

— Думаю, что следует организовать контрудар, — ответил я, — ведь совсем недавно именно с помощью контрудара не успевшие закончить формирование 1-я и 4-я танковые армии спасли положение.

— Правильно. То же самое предлагает и командарм 64,— заметил Еременко. — А вот Гордое сказал ему: «Стой на месте и удержи то, что имеешь».

— В полосе действий 64-й нет никаких естественных преград, кроме нескольких степных пересохших речушек, — продолжал я, глядя на карту. — Поэтому быстрый маневр силами и средствами — единственный способ остановить Гота.

Утвердительно кивнув головой, командующий фронтом поставил на этом точку:

— От философии перейдем к делу. Собери все, что имеется под рукой, и направь на усиление Шумилова. Это будет первый экзамен для твоего штаба.

Андрей Иванович легко переходил с «вы» на «ты», и мне показалось, что «ты» означает у него одобрение и поощрение, а «вы» применяется для официальности.

Я соединился с начальником штаба 64-й армии полковником Н. М. Новиковым. Он подтвердил, что против их левого фланга враг периодически бросает в атаку по 150–200 танков с пехотой, одновременно с воздуха наносят удары 200–300 самолетов. Этот бешеный натиск гитлеровцев героически отражают части 126, 38 и 29-й стрелковых дивизий полковников В. Е. Сорокина, Г. Б. Сафиулина и А. И. Колобутина. После прорыва противником обороны они, завернув свои фланги, укрепились и остановили его дальнейшее распространение.

— А какая обстановка на правом фланге? — спросил я начштаба 64-й.

— На правом спокойно. Поэтому-то наш командарм и просил командующего фронтом разрешить перебросить отсюда часть сил к участку вражеского прорыва. Разрешение получено, и сейчас отдается приказ на передвижение 204-й дивизии генерала Скворцова и трех курсантских полков (Краснодарского, 1-го и 3-го Орджоникидзевских).

Я передал содержание этого разговора А. И. Еременко, и он приказал:

— Продумайте со своими подчиненными, подсчитайте и доложите, какие силы потребуются, чтобы контрудар был наверняка успешным.

Через некоторое время я доложил:

— Учитывая, что гитлеровцы прорвались на участке шириной 9 километров, нам для контрудара потребуется не менее трех полнокровных стрелковых дивизий, около 400 орудий и минометов калибра 76 миллиметров и больше и 90 танков.

— Много просишь, но правильно, — одобрил Еременко. — При плотности не более трех километров на стрелковую дивизию, наличии 40–50 стволов артиллерии и десятка танков на один километр фронта мы вышибем врага с занятых