Мина поднимала людей с рассветом и, тут же строя их в колонны, приказывала немедля отправляться в путь. Правда, последние несколько дней заметить рассвет вообще было невозможно, но от этого ничего не менялось. Они шли до наступления сумерек, таких густых, что офицеры начинали тревожиться, как бы фургоны не потеряли дорогу в темноте. Из мокрых веток даже самым опытным солдатам не удавалось разжечь костра. Их еда представляла собой похожие на глину комки. Они спали в грязи, подушкой им служил облепленный грязью камень, и дождь укутывал их, словно одеялом. На следующее утро приходилось подниматься и снова трогаться в путь. Маршировать к славной победе вместе с Миной. В это все твердо верили. Они просто знали это.

Согласно предсказаниям магов, солдаты не имели ни малейшего шанса проникнуть сквозь магический щит. Зажатые между наковальней щита и молотом великанов, они неизбежно должны были стать их добычей. Их ожидала страшная и постыдная гибель. Но солдаты смеялись над магами. Мина справится со щитом, она одним щелчком сбросит его на землю. Они верили в нее и потому шли за ней. Ни один человек не дезертировал во время этого долгого и тяжелого похода.

Но они жаловались – и жаловались очень громко – на грязь, на дождь, на плохую пищу, на недостаток сна. Их ворчание и ропот становились все более частым. Мина не могла не слышать их жалоб.

– Одно только я хотел бы понять, – в полный голос проговорил вдруг один из солдат, и шлепанье башмаков по грязи не могло заглушить его слов. – Если Богу хочется, чтобы мы победили, то не могло бы наше безымянное Божество устроить так, чтобы мы победили сухими и при солнечном свете?

Галдар, как обычно, шел рядом с Миной. Он искоса глянул на нее. Мина, конечно, и раньше слышала все ворчливые разговоры и игнорировала их, но этот человек первым осмелился пройтись насчет ее Бога.

Мина дернула поводья и пришпорила коня. Она пронеслась мимо всей колонны, ища глазами того, кто только что говорил. Никто не указал на него, но она сама в одну минуту отыскала его. Гневно смотрели ее янтарные глаза.

– Младший командир Пареджин, это вы сказали?

– Да, Мина, – не задумываясь признался он.

– Я помню, как у тебя из груди торчала стрела. Ты умирал. И я спасла тебя. – Щеки Мины пылали от гнева. Солдатам еще не приходилось видеть ее в таком состоянии. Галдар вздрогнул: ему на ум пришла та грозовая ночь, те вспышки молний и раскаты грома, из которых явилась эта девушка.

Лицо Пареджина покрылось краской стыда. Он что-то пробормотал в свое оправдание и опустил голову.

– Так слушай, что я тебе скажу, младший командир Пареджин. – Голос Мины стал холодным и резким. – Если бы мы совершали этот переход в сухую погоду и под ясным солнцем, то сейчас по твоему панцирю стучали бы не капли дождя, а стрелы великанов. Этот сумрачный свет, словно занавес, скрывает нас от врага, а дождь смывает наши следы. Не подвергай сомнению мудрость Божью, младший командир Пареджин, тем более если у тебя самого ее так мало.

Лицо воина стало пепельно-серым.

– Прости меня, Мина, – едва шевеля губами, проговорил он. – Я не хотел быть дерзким. Я почитаю Бога. И почитаю тебя. – Он поднял взгляд, в котором светилось искреннее уважение к ней. – Дай мне только шанс, и я докажу это!

Выражение лица Мины смягчилось. Глаза ее засияли, и это был единственный яркий свет среди мрачного дня.

– У тебя будет такой шанс, Пареджин. Это я тебе обещаю.

И, пустив лошадь в галоп, она вернулась в начало колонны.

Люди подняли плечи, пытаясь защититься от дождя, и приготовились к маршу.

– Мина! – раздался откуда-то из арьергарда громкий крик. Разбрызгивая грязь и непрерывно поскальзываясь, какая-то фигура быстро бежала к голове колонны.

Мина остановила коня и обернулась посмотреть, что случилось.

– Это один из разведчиков тыла, – доложил Галдар.

– Мина! – Задыхаясь, разведчик поравнялся с ними. – Синие драконы! С севера! – Он повернулся в ту сторону и нахмурился. – Клянусь, Мина! Я сам их видел.

– Вон они! – крикнул Галдар.

Пять синих драконов вынырнули из-за туч, их мокрая чешуя блестела под струями дождя. Нестройная колонна замерла в тревоге, люди испуганно переглядывались.

Драконы были огромными, наводившими страх созданиями, прекрасными и ужасными одновременно. Омытая дождем чешуя была такой синей, каким бывает лед на замерзшем озере под ясным зимним небом. Они разрезали тучи и шли навстречу штормовому ветру без страха, их огромные крылья почти не двигались, хотя и несли огромные тела. Они не страшились молний, потому что пламенем было само их дыхание, такое мощное, что они могли легко убить человека далеко внизу или разрушить каменное здание.

Мина молчала, не отдавая приказа. Она лишь потрепала по гриве начавшего горячиться и фыркать Сфора и неотрывно смотрела на драконов. Они подлетели ближе, и теперь Галдар мог разглядеть сидевших на их спинах всадников в черном вооружении. Поочередно, сохраняя строгий порядок, драконы снизились над колонной, давая своим всадникам возможность получше разглядеть воинов. Затем, взмахнув крыльями, они легко взмыли в небо, к серым тучам.

Драконы уже скрылись из виду, но их присутствие продолжало ощущаться всеми, оно давило на сердце, выжимая из него храбрость.

– Что это значит? – Капитан Самоал подходил к Галдару, шлепая по грязи. При виде драконов его лучники стали натягивать тетивы луков и наводить стрелы. – Чего это они прилетели?

– Шпионы Таргонна, – сквозь зубы процедил минотавр. – Сейчас он, наверное, уже знает, что ты отменила его приказ и велела генералу Догаху следовать на Сильванести. Мина, он сочтет это предательством. И велит тебя четвертовать, а твою голову наденет на пику.

– Тогда почему они не атаковали нас? – Самоал проводил драконов хмурым взглядом. – Они могли бы испепелить нас прямо на месте.

– Могли бы, но что бы это дало им? – вмешалась Мина. – От этого не было бы никакой выгоды. А вот если нам удастся одержать победу, то тут для него выгода прямая. Он ведь всего лишь близорукий, жадный, скупой человечишка. Такие люди не в состоянии сохранять верность кому-либо и не в состоянии понять, что кто-то другой на это способен. Человек, который не верит ни во что, кроме звяканья монет в мешке, не может понять веры другого. Судя о других по самому себе, он не понимает нас и не может решить, как с нами следует поступить. Я дам ему то, что он хочет. Наша победа бросит к его ногам богатства Сильванести и благодарность Малистрикс.

– А ты уверена, что мы победим, Мина? – спросил Галдар. – Не то чтобы я сомневался, – добавил он торопливо, – но все-таки… Пять сотен против всех эльфов Сильванести? И мы еще не миновали земель великанов.

– Конечно, мы победим, Галдар. Так решил Единый Бог. Дитя сражений, дитя войны, дитя смерти.

Она поскакала вперед, и люди шагали следом за ней под проливным дождем.