и то же. Случилось то же, что случилось когда-то с именем Паскаль. Блез Паскаль был истинным верующим католиком, хотя занимался изобретением многих приборов. Сие обстоятельство и вводило многих в смущение. Только после чтения «Мыслей» Паскаля я понял, что Паскаль Паскалю рознь. Так вышло и с Феклой, которую когда-то звали Теклой, даже Таклой.

Знакомство с этой книгой «Мыслей» спасло меня от греха. Поездка в США только еще более убедила меня, что я был неправ. Изобретал Паскаль не гильотину, орудие смерти, а совсем другое, то есть он был истинным католиком, а не фальшивым. Игорь Аркадьевич Небольсин подтвердил это. Гильотину, отрубавшую сотни тысяч голов (читай книгу о Паскале), изобрел не Паскаль! Отрубили голову Людовику и Марии Антуанетте совсем другие люди, увы, всякие Шатобрианы и их компания! Большая была компания палачей! Читай книгу Огюста Кошена о французской революции.

То была простая бандероль, но она дошла. Адрес Василий Иванович написал собственноручно.

В книгу вложены закладки, а на страницах отмечены места, требующие внимания. Я догадался, что их Белов отметил для меня. Они заинтересовали его, значит, подвигнут и меня к должным размышлениям.

Приведу лишь два фрагмента из книги, отмеченных ручкой.

Первый.

«Что же делают в этой стране? В конечном счете ничего, кроме того, что и в салоне мадам Жофрен: разговаривают. Собираются, чтобы говорить, но отнюдь не делать; все это умственное возбуждение, бесконечный поток речей, писаний, сообщений ни в малейшей мере не приводит к началу какого-либо созидания, реального усилия. Только и говорят что о «кооперации идей», о «союзе за истину», об «обществе мысли»».

Второй.

«Реально то, что видят другие, верно то, что они говорят, хорошо то, что они одобряют. Таким образом, естественный порядок нарушен: мнение здесь является причиной, а не следствием, как в реальной жизни. «Казаться» – вместо «быть», «сказать» – вместо «сделать «».

Белов не любил пустопорожних совещаний, потому избегал их. На совещания и праздные мероприятия, где всем заправляли русофобы, он и вовсе не ходил. Для него встретиться и поговорить с господами швыдкими-немцовыми-сванидзе означало не только потерю драгоценного времени, но и моральную брезгливость, от которой приходилось долго в мыслях и переживаниях избавляться. Ему некомфортно было порой и в кругу тех близких людей, которые, как сказано у Кошена, «собираются говорить, но отнюдь не делать». Помнится, Белов пришел ко мне в кабинет измученный и расстроенный, сел на стул и тяжко выдохнул: «Надоели своими разговорами, переливают из пустого в порожнее… К тебе придешь – у тебя жизнь кипит, дела творятся, а там одни речи, одни разглагольствования!». Белов имел в виду кабинет председателя Союза писателей Валерия Ганичева и его сподручных Лыкошина и Володина, и их знакомый «бесконечный поток речей».

Зато в мастерской трудолюбивого скульптора Вячеслава Клыкова всегда жизнь кипела. Белов рассказывал, что каждая встреча с ним будоражила мысли, заставляла творить, созидать. Я тоже был тому свидетелем… Однажды Анатолий Заболоцкий привел меня в мастерскую Клыкова. Пока шел двухчасовой разговор об искусстве, скульптор на моих глазах то и дело листал альбомы, пересматривал с нами чертежи, советовался, показывая наброски очередного памятника. Сухожилые руки его постоянно были в движении. Я понял, что ему без работы невмочь. Такой же и Белов. Стоит появиться часу свободного времени – он читает новую книгу, пишет очерк, рисует акварелью, реставрирует иконы.

Смириться со смертью Вячеслава Клыкова Белову не удавалось долго-долго. Он считал скульптора выдающейся личностью, подвижником, которому в их творчестве равных нет. На открытии многих его памятников он лично присутствовал.

С той же печалью он воспринял убийство журналиста с русскими корнями Павла Хлебникова, приехавшего в Россию послужить добру и справедливости. Я видел те два роскошных подсвечника, которые тот подарил в восстановленный Беловым храм. Когда я держал их в руках, Белов восторженно любовался ими и нахваливал дарителя. Я читал книгу Хлебникова «Крестный отец Кремля Борис Березовский». Во время Ельцинской «семибоярщины», правящей страной, бросить вызов Березовскому-Ходорковскому-Гусинскому-Фридману-Смоленскому-Авену-Абрамовичу – мог только смелый журналист. Этот вызов стоил ему смерти.

Случайно узнав, что Павел Хлебников – сын белоэмигрантов из Рыбинска, я выслал Белову собранные автобиографические материалы. Пусть таким образом, но я немного отвлек его от постоянных переживаний и трагедий.

Письмо сто восемнадцатое

Дорогой Анатолий Николаевич!

Журнал «Национальные интересы» за 2006 год (№ 42) я получил. А вот о каком гонораре ты пишешь, ничего не знаю, не ведаю. Боюсь, что я отправил (не деньги, а сам журнал) в Государственную публичную библиотеку (бывшую Румянцевскую) Соколовой Елене Игоревне, если, конечно, не сжег, не спалил огнем… (Таким варварским способом я освобождаюсь от лишних бумаг).

Кстати, в журнале «Национальные интересы», где Бабурин, Глотов и т. д. более интересной оказалась статья некоего А.Ю. Рябцева. Так что, продолжай снабжать меня такими журналами. А в бывшей Румянцевской каждая бумажка на счету, ничего не пропадет.

Привет семье. До свидания. В. Белов.

Дата отправки письма из Вологды – 15 июня 2006 года.

Инициатива издания журнала «Национальные интересы» принадлежит Сергею Бабурину. На его страницах публиковались статьи виднейших русских и зарубежных политиков, философов, ученых, деятелей культуры и искусства, которые поднимали актуальные проблемы нашего общества, государства, геополитики, экономики и истории. Изредка там появлялись и мои статьи, очерки.

Каждый номер журнала я старался выслать Василию Белову. Он отзывался о нем очень положительно. Потому делился этим изданием с друзьями из Государственной Ленинской (Румянцевской) библиотеки, полагая, что те дадут ознакомиться с ним более широкому кругу читателей. В том номере журнала, о котором пишет Василий Иванович, я ему вложил между страниц деньги под видом гонорара… Он их либо выслал в Румянцевскую библиотеку, либо потерял.

В который раз я отметил про себя, с каким усердием и интересом Белов читает в пору занятости и болезни разнообразную литературу – газеты, журналы, книги, письма. Причем, читает много и не выборочно, а отбирая важные для него темы. В упомянутом им журнале за 2006 год (№ 42) Василий Иванович прочел статьи Сергея Бабурина и Сергея Глотова, некролог от нашей партии на смерть в Гааге Слободана Милошевича и мой очерк «Сербский рубеж», но отметил он особо лишь статью капитана 1-го ранга, старообрядческого публициста и церковного деятеля Алексея Юрьевича Рябцева.

Я поинтересовался у Василия Ивановича, а чем так затронула его данная статья. Оказывается, его давно волновала тема Смуты на Руси, проблема прихода к власти не победителя иностранщины князя Дмитрия Пожарского, продолжателя рода Рюриковичей, а Михаила Романова, того из рода бояр, кто служил Сигизмунду… И факт того предательства, когда