— Это тоже русский. Наш приятель, — крикнул Юрий Антонович и радостно хлопнул Иванова по плечу.

И все остальные хлопнули. Но очень аккуратно, чтобы случайно не обидеть приятеля.

— Мы предлагаем стрелку, — тихо сказал подполковник. — Вы согласны?

— Да... — судорожно кивнул напуганный до полусмерти Иванов.

— Тогда сейчас, в парке. Тут недалеко есть парк, где нам никто не помешает. Вы согласны в парке?

— Да...

Толпа русских туристов, обнимаясь и на всякий случай по-приятельски держа друг друга за руки, двинулась к парку...

— Гривенник и сопровождающие движутся в сторону парка, — доложил Рубль Червонцу.

— Они направляются в парк, — доложил Червонец Четвертному.

— Зачем?

— По всей видимости, выяснять отношения. Что нам делать?

— Сопровождать и наблюдать. И ничего не предпринимать. До моего прибытия не предпринимать!..

Четвертый сообщил Третьему о перемещении людей генерала Трофимова в сторону парка.

Третий доложил Второму.

Второй — Высокому Начальнику в Москву.

— Пошлите за ними людей. Пусть выяснят, в чем там дело. Но только пусть раньше времени не высовываются! — приказал Высокий Начальник...

Толпа русских туристов ввалилась в парк. И прошла за дальние, где никого не было, деревья.

— Предлагаю потолковать миром. Для чего считаю целесообразным, для общего спокойствия, сдать оружие, — сказал подполковник Громов.

— Как сдать?

— Например, сложить вот сюда, на поляну, и прикрыть чьим-нибудь пиджаком. А после разговора разобрать.

— Нет! Без оружия мы не согласны! — не согласились люди Юрия Антоновича.

— Но тогда с оружием останутся все! — с упором на последнее слово сказал подполковник и посмотрел на Иванова.

— Может, просто разрядим оружие?

— Лучше так...

Все, участвующие в переговорах стороны, потянули из карманов оружие. На землю полетели снаряженные патронами обоймы и патроны россыпью, высыпаемые из барабанов револьверов. Сверху упали патроны и «перья» людей Папы.

— А вы? — спросил подполковник у стоящего неподвижно Иванова.

— У меня ничего нет!

— Можно проверить?

Иван Иванович приподнял руки.

Подполковник споро ощупал его и замотал головой.

— Ничего нет.

— Как нет?!

— Ну нет! Совсем ничего нет.

Присутствующие с сожалением посмотрели на брошенные на землю боеприпасы.

— Предлагаю всем поровну, — без предисловий начал подполковник.

— По присутствующим людям?

— Нет. По заинтересованным сторонам.

— То есть ты хочешь получить равную со всеми долю? — усмехнулся Папа. — За что?

— За то, что я здесь.

— Этого мало.

— У меня есть дополнительный аргумент.

— Какой?

— Координаты того, что мы ищем.

— Но у меня тоже есть координаты, — возразил Папа.

— И у нас, — подал голос Юрий Антонович.

— Получается, у нас у всех есть координаты. Получается, мы все равны. И все имеем право на равную долю, — вернулся к своему предложению подполковник. — Мне кажется, не имеет смысла затевать драку из-за таких пустяков. Там очень много тою, что мы ищем. Там хватит на всех!

«В конце концов, переделить доли никогда не поздно, — подумал Папа. — Было бы что делить».

— Ладно, я согласен, — сказал он. — Если будет... три доли!

Прежде чем все поняли, о чем идет речь, подручные Папы подскочили к Иванову и схватили его за руки.

— Зачем?.. Зачем вы его? — не понял подполковник.

— Затем, что, если он будет жив, сделка не состоится. Потому что он перемочит всех нас. По одиночке перемочит. И заберет все себе.

— Верно! — поддержал Папу Юрий Антонович. — Если он будет жив, мы ничего не получим! О чем бы здесь сейчас ни договорились.

— Вы хотите сказать, что... — начал подполковник.

— Его надо мочить, — жестко продолжил Папа. — Здесь и сейчас! Пользуясь тем, что у него нет оружия.

Иван Иванович испуганно забился в руках уголовников.

— Согласен! — сказал Юрий Антонович.

— Согласен! — сказал подполковник.

Охранники наклонились и потянули из кучи свои обоймы.

— Стойте! — остановил их Юрий Антонович.

— Почему?

— Пусть лучше они, — кивнул он на людей Папы. — Им все равно. Им терять нечего.

— Руки пачкать не хотите? — недобро ухмыльнулся Папа.

— Папа, дай мне! — закричал Крапленый. — Дай за братанов отыграться!

— Валяй! — разрешил Папа.

Крапленый отпустил Иванова, бросился в кучу и стал лихорадочно, перебирая и отбрасывая боеприпасы, искать свою обойму.

— Все, курва! Конец тебе пришел! Сейчас за всех... — приговаривал он. — Сейчас, сейчас...

Нашел, вогнал обойму в пистолет, передернул затвор, подбежал вплотную к Иванову.

— Готовься! Жмуриться готовься! Задергал, запрыгал перед его глазами пистолетом, норовя ткнуть дулом в лицо.

— Ты что?! — испуганно закричали Меченый и Паленый, опасливо косясь на мотающееся во все стороны дуло пистолета. — Перестань шпалером играться! Ты в нас попадешь!

И на всякий случай отпрянули, шарахнулись в стороны, на мгновенье отпустив Иванова.

Иван Иванович увидел направленный на него пистолет. За ним наполненные злобой глаза. Лицо. Плечи. Фигуру. Стоявшую в позе, которая что-то такое напоминала. Или кого-то напоминала. Точно так же стоявшего с пистолетом, направленным в лицо... Ну точно же! Фигура с пистолетом напоминала спарринг-партнера при отработке упражнения номер двадцать два.

При выполнении упражнения двадцать два спарринг-партнер стоял именно так, а Иванов так, как стоял теперь. И спарринг-партнер тыкал ему в лицо...

Далее Иван Иванович действовал на подсознательном, закрепленном тысячекратным повторением упражнения двадцать два уровне. Он метнулся в сторону и вниз под направленный на него пистолет. Схватился рукой за дуло и, резко выкручивая и вырывая пистолет, ударил противника носком ботинка в голень. Тот взвыл и нажал курок.

Раздался выстрел.

Все инстинктивно отпрыгнули назад.

Паленый схватился за руку и заорал.

Быстро пришедший в себя Меченый рванулся к Иванову, чтобы сбить его с ног, но не успел. Тот вывернул пистолет и выстрелил навстречу прыгнувшей фигуре. В упор выстрелил.