Люди выходили из машин, другие тут же садились в них — я заметил множество такси, украшенных эмблемами фирм-владельцев. Несколько человек спокойно стояли на самом краю посадочной площадки, любуясь панорамой в телескопы, укрепленные на стойках. Причудливые одеяния этих людей — развевающиеся накидки и пальто, немыслимые головные уборы, ткани самых безумных расцветок — вычурностью соперничали с окружающими строениями. Лица людей скрывались под масками, мерцающими вуалями, веерами или маленькими зонтами. Некоторых сопровождали домашние любимцы на поводках — генетически измененные создания, в принципе не поддающиеся классификации. К какому типу можно отнести кошку с гребнем игуаны? Впрочем, эти существа выглядели ненамного более странно, чем их хозяева. Например, четвероногие люди-кентавры… Другие в целом оставались людьми, но пропорции их тел были до такой степени искажены, что напоминали творения буйнопомешанного скульптора. Здесь была женщина, чьи челюстные кости были заменены роговыми пластинами, похожими на клюв фантастической птицы, и мужчина, щеголявший в облике мифического инопланетянина с нелепо тощим, удлиненным торсом и темными миндалевидными глазами.

Если верить Шантерель, для подобного требовалось всего несколько дней — самое большее, пару недель. При желании человек мог изменять свое тело сто раз в год — так же часто, как иные меняют прическу.

И в этом месте я надеялся найти Рейвича?

— На вашем месте, — продолжала Шантерель, — я бы не стояла столбом и не глазела по сторонам. Кажется, вам не хочется дать понять окружающим, что вы нездешний?

Я нащупал в кармане свой пистолет с ледяными пулями и стиснул его покрепче. Будем надеяться, она почувствовала, как напряглась у меня рука.

— Идите вперед. Когда мне понадобится совет, я к вам обращусь.

Шантерель умолкла. Через несколько шагов я ощутил укол совести. Я был слишком груб.

— Извините, — пробормотал я. — Понимаю, вы хотели помочь…

— Это в моих интересах, — фыркнула она. — Я не хочу, чтобы вы привлекали к себе внимание. Чего доброго, кто-нибудь попытается меня освободить, начнется перестрелка…

— Спасибо за заботу.

— Я забочусь о собственной безопасности. С чего мне заботиться о вас, когда вы только что ранили моих друзей, а я даже не знаю вашего имени?

— С вашими друзьями все будет в порядке. Через сутки они уже избавятся от хромоты — если только не предпочтут щеголять боевыми ранами. По крайней мере, будет о чем рассказать на вечеринке.

— Может, вы все же представитесь?

— Можете называть меня Таннер, — сказал я и ткнул дулом в спину, заставляя прибавить шагу.

Под порывами теплого влажного ветра мы пересекли площадку и подошли к арке, ведущей внутрь Эшер-Хайтс. Впереди нас замелькали паланкины, похожие на помесь гробов с метрономами. Дождь прекратился, и я был этому несказанно рад. Похоже, в этой части Города дожди шли реже — а может быть, мы забрались выше уровня облаков. Моя одежда еще не просохла после прогулки по Малчу; впрочем, Шантерель выглядела немногим лучше.

Арка вела в ярко освещенное внутреннее помещение. Здесь воздух был прохладным и напитан ароматами, с потолка свисали фонари, транспаранты и медленно вращающиеся вентиляторы. Крытый пассаж плавно сворачивал направо, то и дело пересекая декоративные водоемы, через которые мы переходили по каменным мостикам. Здесь я — второй раз с тех пор, как прибыл в Город, — увидел рыбок кой, которые глазели на меня, разевая пасть.

— Почему все так молятся на этих рыбок? — осведомился я.

— Вы напрасно так о них отзываетесь. Они много для нас значат.

— Не знаю. По-моему, рыбы как рыбы.

— Да, но именно этим рыбкам мы обязаны первыми шагами к бессмертию. Вы знаете, как долго они живут? Даже в природе они, можно сказать, никогда не умирают от старости. Они просто становятся больше и больше — пока выдерживает сердце. Но ведь это не означает умереть от старости, правда?

Пока мы шли через мостик, я слушал, как Шантерель возносит хвалу рыбе кой, и мои губы механически произносили в ответ такую же сентиментальную ерунду. Надеюсь, это выглядело достаточно естественно.

Своды коридора, казалось, были сделаны из хрусталя. Бесконечные ряды выпуклых восьмиугольников перемежались пустыми нишами. Крошечные магазинчики и салоны, размещенные в них, оповещали о предоставляемых услугах яркими надписями из неоновых трубок или пульсирующих сияющих голограмм. Жители Кэнопи делали покупки или просто прогуливались, чаще всего парами — все они выглядели очень молодо. Правда, детей почти не было. Те немногие, кого я встретил, вполне могли оказаться взрослыми людьми, которые предпочли в своем последнем воплощении предстать в таком виде, или даже человекоподобными домашними животными, которых научили лепетать по-детски.

Шантерель провела меня в огромный зал под куполом, сияющим великолепной россыпью кристаллов. К залу примыкали пешеходные аллеи и плазы, с потолка свисали люстры величиной с посадочную капсулу. Дорожки огибали друг друга, петляли вокруг водоемов с рыбками кой, искусственных водопадов, вокруг пагод и чайных домиков. Центр атриума занимал огромный стеклянный резервуар, помещенный в узорчатый металлический каркас. В резервуаре что-то находилось, но его загораживала от меня толпа людей, толпящихся по периметру, — с зонтиками, веерами и всевозможными тварями на поводках.

— Сейчас я присяду за столик, — сказал я, дождавшись, пока Шантерель обратит на меня внимание. — А вы заглянете вон в тот чайный домик и закажете мне чашку чая и что-нибудь для себя. Затем вернетесь за мой стол — так, будто мы с вами пришли сюда скоротать время.

— И все это время вы будете держать меня под прицелом.

— Рассматривайте это как комплимент. Я просто не могу отвести от вас глаз.

— Вы шутник, Таннер.

Я с улыбкой уселся в кресло… и внезапно сообразил, что весь покрыт грязью, которая слегка подсохла с тех пор, как мы покинули Малч. В Кэнопи, среди нарядной толпы я выглядел точно землекоп на карнавале.

Честно говоря, я почти не верил, что Шантерель вернется с чашкой чая. Неужели она действительно думает, что я способен выстрелить ей в спину прямо здесь? Неужели она вообразила, что я настолько хороший снайпер, что смогу попасть в нее, не вынимая пистолет из кармана и не рискуя задеть кого-нибудь из прохожих? Ей достаточно было непринужденно отойти от меня подальше, и на этом бы наше знакомство закончилось. После этого она могла бы рассказывать о том, какой неожиданный оборот приняла ночная охота, — история получилась бы не менее занимательной, чем у ее друзей. И мне бы не в чем было ее упрекнуть. Я пытался вызвать в себе неприязнь, но из этого ничего не вышло. Можно себе представить, как восприняла бы эту ситуацию Зебра. Однако позиция Шантерель тоже не лишена основания. Она верит, что люди, на которых они охотятся, — подонки, которые должны поплатиться жизнью за свои преступления. Разумеется, она ошибается — но откуда ей об этом знать? Моя точка зрения основана на информации, которую мне сообщил Уэверли. Шантерель считала это занятие едва ли не похвальным. Разве она не делает одолжение Малчу, уничтожая живущих в нем паразитов?