В этом произведении есть сцена, в которой герой заново открывает для себя лицо Токио. Однако наверняка автор произведения открывает для себя правду о японской политике и обществе и заново открывает для себя лицо Японии. По правде говоря, можно сказать, что это произведение было написано для того, чтобы японцы, после войны опять посаженные на галерке, заново открыли для себя истинное лицо Японии.

Однако, к сожалению, эта книга — не полный перевод, а только вытащенный из повествования костяк. (В тексте… означает место сокращения, а — означает разделение глав в оригинале.) Это неизбежно в связи с нынешней ситуацией, но самые вкусные косточки остались, и основной мотив сохранен. Думаю, читатель останется доволен. Наверняка когда-то выйдет и полный перевод.

Автор оригинала Роман Ким является выпускником нашего университета Кэйо. Он — исследователь японской литературы, и где-то в 1935 году в журнале «Тюо Корон» была представлена его статья «Современная японская литература глазами Советов» (оригинальное название — «Три дома напротив и соседних два»). В Москве он занимался работой, связанной с Дальним Востоком, и говорят, что большинство японцев, побывавших в Москве, были под его опекой.

Кроме этого произведения он написал еще интересный роман о югославском Тито. Думаю, этот кореец, горделиво стоящий в одном ряду с большими фигурами советского литературного мира, понравится и японцам.

Январь 1952 г.

Перевод Вадима Бушмакина

«Это было в 60-х годах. Мой отец работал шефом-бюро газеты в течение 5 лет, и мы жили на Кутузовском, 7. В это время Роман Ким был уже довольно пожилым человеком. Я и не подозревал, что он может иметь какое-то отношение к шпионам, для меня он был просто стариком-писателем. В то время я учился в начальной школе. Ким в это время жил почти рядом с пресс-центром на Зубовском бульваре вдвоем с, выходит, что второй, красавицей-женой, которую звали Любовь. Две комнаты, кухня, ванная и туалет — маленькая квартирка, о которой, помню, кто-то из знакомых отца говорил: “Ким живет в элитной квартире в доме Союза писателей!” Я не знаю, как именно мой отец с ним познакомился, но он был не просто знакомым, а другом семьи. Когда дома у Кима собирались его друзья-писатели, он приглашал и нашу семью. Это происходило довольно часто. Ким называл меня “Аки-тян”, и с нами всегда общался на прекрасном японском языке. Его японский был таким же, как и у японца. Поэтому я долгое время не имел понятия, что он кореец. Ким обращался со мной как с любимым внуком. Я помню, как, вернувшись из заграничной командировки (из Лондона, может?), он привез мне в подарок игрушечный короткоствольный пистолет, как у шпионов или тайных агентов.

Люба была не только красавицей, но и прекрасно готовила, чем Ким любил похвастать. Еще одним человеком, вхожим в дом Кима, была старая уже женщина Вера. Если мне не изменяет память, она была сестрой Любы. Рассказывали, что во время Великой Отечественной войны Вера была в партизанах, а в Гражданскую войну бывшую тогда ребенком Веру казак сильно ранил в ногу, и она периодически показывала мне шрам. Бывал там и еще один мужчина азиатской наружности по имени Аттик, но кем он приходился Киму, я не помню. То ли сын, то ли племянник, то ли еще кто из родственников. Кажется, Аттик был инженером. Он был очень мастеровитый. У меня был французский велосипед с маленькими колесами. Помню, как он пришел к нам домой и принес шину для моего велосипеда, переделанную из шины для большого колеса советского велосипеда. Еще он научил меня играть в шахматы.

Наверное, ты помнишь, что одно из самых моих любимых мест в Москве была могила Пастернака в Переделкине. Почему так случилось? Потому что туда меня ребенком приводил Ким. Я был маленьким и, конечно, не понимал сложных объяснений, но помню, что Ким мне много рассказывал об этом писателе. Рядом с могилой Пастернака была скамейка. Сохранилась фотография, где мы с Кимом сидим на ней. Ким с тростью в руке, как будто фотография деда и внука.

Через какое-то время Люба заболела и умерла, и Ким, убитый горем, потерял энергию и силы. Помню, как я маленький плакал в голос на похоронах Любы. С тех пор, мне кажется, за Кимом стала присматривать Вера. Она тоже прекрасно готовила и проявляла о Киме сердечную заботу. Но думаю, между ними ничего не было как между мужчиной и женщиной, да и к тому же оба были уже стариками.

Еще через какое-то время Ким заболел. Сейчас думается, наверное, у него был рак. Помню, что Ким лечился в загородном санатории. У него совсем не было аппетита, организм не принимал пишу. Ким очень доверял моей матери, иногда он звонил и просил ее приготовить что-нибудь японское, говорил: «Может, это я смогу поесть». Моя мама тоже относилась к нему с большой заботой. Она тотчас же готовила какое-нибудь японское блюдо и сама за рулем отвозила его Киму в санаторий. Бывало, что я ездил с ней. Ким всегда радовался, увидев нас, но так ничего и не ел из того, что мы привозили, из-за отсутствия аппетита. Мне было очень грустно видеть, как он слабеет, ведь я относился к нему как к деду».

Перевод Антона Мельникова

Ок. 1881 — прибытие в Россию отца Романа Кима — Ким Бён Хака по данным японского коммерческого агента.

1884 — мятеж Ким Ок Кюна, возможное начало ссылки родителей Романа Кима на север Кореи, в Пукчён.

1895 — убийство японцами королевы Кореи Мин, возможно, послужившее сигналом для бегства родителей Романа Кима в Россию.

1898, 19 апреля (или раньше) — дата рождения Романа Кима по японским источникам.

1899, 1 августа (по старому стилю) — дата рождения P. Н. Кима по официальным российским источникам, 20 июля — по данным Кимура Хироси.

1906, 13 сентября — 1911, 31 марта — обучение Романа Кима в школе Ётися.

1909, 26 октября — убийство в Харбине князя Ито Хиробуми.

1911–1917 — неясный период в биографии P. Н. Кима.

1911, 1 апреля —1913, 9 января — обучение Кима в колледже Фуцубу.

1914, апрель — получение Кимом выписки о рождении во Владивостоке.

1916–1917— возвращение Кима из Японии по официальной версии.

1917, август — Роман Ким поступил во Владивостокскую гимназию.

1919, апрель — окончание гимназии и мобилизация в колчаковскую армию.

Октябрь — поступление в Восточный институт.

1919, осень — 1920, январь — окончание службы в армии Колчака.

1920, апрель — арест японской военной жандармерией. Спасение с помощью нового друга — Отакэ.

18 сентября — поступление на юридический факультет Восточного института.

1921, лето — осень — предполагаемое время начала сотрудничества с ВЧК (связной «Максима Максимовича») и с информационным агентством «Тохо».