Поздним утром того же дня Балиан и его спутники прибыли в Ла-Фев. Еще издалека они увидели расставленные у стен замка палатки тамплиеров, но, подъехав ближе, с удивлением обнаружили, что все они пусты. Да и в самом замке стояла подозрительная тишина. Конюх Балиана Эрнуль влетел в замок и быстро пробежался по комнатам. Во всем замке не было никого, за исключением двух смертельно больных воинов, не способных произнести ни слова. Балиан был сбит с толку и обеспокоен. Он подождал час или два, не зная, что предпринять, а потом выдвинулся вперед по дороге в Назарет. Внезапно он увидел скачущего галопом рыцаря-тамплиера, окровавленного и лишившегося шлема, который что-то выкрикивал о великом несчастье.

Тогда же Раймунд, снова стоявший у окна своего замка в Тверии, наблюдал, как возвращаются домой мамлюки. Они не нарушили договора. До наступления темноты оставалось еще очень далеко, и мамлюки не уничтожили ни одного здания во всем графстве. Но на пиках гордо гарцующего авангарда красовались отрубленные головы рыцарей-тамплиеров. Предупреждение Раймунда действительно достигло слуха Великих магистров в замке Ла-Фев вечером 30 апреля, и они решили действовать. Хотя магистр госпитальеров Роже де Мулен воспротивился, Жерар де Ридфор призвал всех окрестных тамплиеров присоединиться к нему и собраться в этом замке. Маршал тамплиеров Жаклен де Майи с 90 рыцарями, находившимися в то время в расположенной пяти милях оттуда деревне Какун, прибыл к замку и разбил лагерь у его ворот, чтобы переночевать. На следующее утро кавалькада двинулась в Назарет, где к ним присоединились еще сорок светских рыцарей.

Архиепископ Тира решил остаться в городе, в то время как магистр тамплиеров остановился там лишь для того, чтобы прокричать горожанам, что скоро будет битва и они могут прийти и поживиться трофеями. Заехав за холм позади города, рыцари увидели в долине большой отряд мусульман, поивших коней в родниках Крессона. При виде такого количества врагов и Роже де Мулен, магистр госпитальеров, и Жаклен де Майи, маршал тамплиеров, посоветовали отступить. Жерар пришел в ярость. Презрительно отвернувшись от собрата-госпитальера, он бросил своему маршалу: «Так любишь свою белокурую голову, что боишься ее потерять?» Жаклен гордо ответил: «Я сложу свою голову в этой битве как храбрец. Это ты скорее сбежишь отсюда как предатель». Разъяренные оскорблениями Жерара рыцари бросились вниз с холма на мамлюков. Все последующее больше напоминало бойню, чем битву. Белокурая голова Жаклена пала одной из последних, а рядом с маршалом тамплиеров нашел свой конец Великий магистр госпитальеров. Вскоре были перебиты все тамплиеры, за исключением трех рыцарей, одним из которых оказался Жерар. Три раненых рыцаря галопом умчались в Назарет. Одного из них как раз и встретил по дороге Балиан. Рыцарей, не являвшихся членами какого-либо ордена, взяли в плен. Тех же жадных до чужого добра местных жителей, кто явился на поле битвы в надежде на обещанную Великим магистром богатую добычу, мамлюкские воины также пленили и захватили с собой.

Послав супруге письмо, в котором просил ее созвать всех ее рыцаей, Балиан догнал Жерара в Назарете и попытался убедить его доехать до Твериды. Однако Жерар отговорился тяжелыми ранами, поэтому Балиан поскакал дальше с архиепископом. Они застали Раймунда полностью сломленным произошедшей трагедией, в которой, как он полагал, следует винить только себя. Раймунд с благодарностью воспринял посредничество Балиана, немедленно аннулировав договор с Саладином, отправился в Иерусалим и покорился королю. Среди многих отрицательных черт характера Ги не было мстительности. Поэтому он сердечно принял графа и даже извинился за то, как прошла коронация. Казалось, королевство наконец-то объединилось.

И это было хорошо, поскольку вскоре стало известно, что на границе, в Авране, Саладин собирает огромную армию. В мае, пока его войска еще только начало съезжаться, Саладин совершил путешествие по караванному пути в Мекку, лично возглавив вооруженную охрану возвращавшихся с хаджа паломников, среди которых были его сестра и племянник. Саладин хотел убедиться, что Рено не совершит на караван еще одного бандитского нападения. Между тем численность его войска увеличивалась с каждым днем: в него стекались отряды из Алеппо, Мосула и Мардина. Наконец его армия стала самой огромной из тех, что когда-либо находились под его командованием.

По другую сторону Иордана король также призвал своих ключевых владельцев ленов и их вассалов вместе со всеми своими людьми двигаться к Акре. Ордена госпитальеров и тамплиеров, жаждавшие отмщения за резню у родников Крессона, призвали практически всех своих рыцарей, оставив в принадлежащих им замках лишь небольшие гарнизоны. Местные тамплиеры пошли даже дальше, передав Ги часть денег, полученных незадолго до этого орденом от английского короля Генриха II в качестве компенсации за убийство архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета. Тамплиеры хотели приберечь эту сумму в качестве гарантии участия Генриха в будущем крестовом походе, который тот клятвенно пообещал предпринять, но текущие нужды оказались более насущными. Воины, на снаряжение которых пошли эти деньги, несли с собой стяг с символикой Генриха. Даже антиохийский князь Боэмунд, тронутый личным обращением к нему Раймунда и Балиана, пообещал прислать войско под командованием Балдуина д’Ибелина и отправил своего сына Раймунда в распоряжение графа Триполи, приходившегося ему крестным отцом.

К концу июня в лагере франков у Акры собрались 1200 полностью вооруженных рыцарей, большое количество легковооруженных всадников, полукровок туркополов и почти 10 000 пехотинцев. К патриарху Ираклию обратились с просьбой также присоединиться к христианскому воинству, взяв с собой главную реликвию — частицу истинного креста. Однако тот отказался, заявив, что болен, и доверил святыню приору храма Гроба Господня, чтобы он передал ее епископу Акры. Враги патриарха злословили, что войне он предпочел общество своей любимой Пашии.

В пятницу 26 июня Саладин устроил смотр своей армии в Авране. Сам он собирался возглавить центр, его племянник Таки ад-Дин — правый фланг, а эмир Кукбури — левый. Армия двинулась в боевом порядке на Хисфин и далее к южной оконечности Галилейского моря. Здесь Саладин простоял пять дней, ожидая, пока его разведчики соберут сведения о расположении войск христиан. Наконец 1 июля 1187 г. он перешел Иордан в районе Синнабры, а уже на следующий день разбил с частью своей армии лагерь на холмах Кафр-Себта, в пяти милях к западу от Галилейского моря. Остальные его войска атаковали Тверию. Город пал буквально в течение часа. Его правитель граф Триполи Раймунд и его приемные сыновья находились в это время вместе с армией короля, но супруга Раймунда графиня Эшива была в своем замке и, отправив к мужу гонца с печальными новостями, вместе с небольшим гарнизоном приготовилась к осаде.

Когда до франков дошли известия о том, что Саладин переправился через Иордан, король Ги собрал баронов на военный совет в Акре. Первым говорил граф Раймунд. Он специально обратил внимание на то, что ужасающая летняя жара поставит нападающую армию в исключительно невыгодное положение. Их стратегией должна стать защита. Без решающего сражения и победы над христианской армией Саладин не сможет на протяжении долгого времени удерживать свое огромное войско боевом порядке на разоренной территории. Через какое-то время ему придется отойти на исходные позиции, что позволит успеть подойти подкреплению из Антиохии.