— Как это ты нарядилась птицей, Реза?

Шепот доносился из пустоты, из дождя, из влажного воздуха, из расписного камня, но не из застывшего рта. И все же это был голос Сажерука, грубоватый и в то же время нежный, навеки родной. Реза завертела во все стороны птичьей головкой — и услышала его тихий смех.

— А ведь ты уже оглядывалась так на мой голос — помнишь, в застенках Дворца Ночи? Тогда я тоже был невидим, но без тела этот фокус куда интереснее. Хотя долго этим развлекаться нельзя. Боюсь, если это тело еще немного полежит тут брошенное, оно мне станет не по размеру — и тогда даже голос твоего мужа не сможет вернуть меня обратно. Не говоря уж о том, что без помощи плоти быстро забываешь, кто ты такой. Надо признаться, я почти и забыл, пока не увидел тебя.

Мертвый зашевелился — это было похоже на пробуждение ото сна. Сажерук откинул со лба мокрые волосы и осмотрел свое тело, словно желая убедиться, что оно по-прежнему хорошо сидит. Реза видела эту сцену во сне в ночь после его смерти, но тогда он не проснулся. Пока Мо его не разбудил.

Мо. Ласточка взлетела на плечо к Сажеруку, но когда она открыла клюв, он предостерегающе поднес палец к губам. Подозвав тихим свистом Гвина, он показал глазами на лестницу, по которой поднялись Свистун и Якопо, на окна слева от нее и на башню-эркер, в тени которой они стояли.

— Феи рассказывают о растении, способном превращать людей в животных и наоборот, — прошептал он. — Они говорят, что пользоваться им очень опасно. Давно ты носишь перья?

— Часа два.

— Тогда пора тебе их стряхнуть. К счастью, в этом замке много заброшенных комнат, и я успел все их изучить до появления Свистуна.

Он протянул руку, и Реза уцепилась коготками за его теплую кожу. Он все-таки живой! Или нет?

— Из царства мертвых я принес несколько полезных умений, — проговорил Сажерук, спускаясь с Резой на пальце по коридору, расписанному рыбами и русалками. — Я могу снимать тело, как платье, могу оживлять огонь и читать сердце твоего мужа лучше, чем буквы, которым ты меня с таким трудом научила.

Он открыл какую-то дверь. В этой комнате не было окон, но Сажерук прошептал что-то, и стены покрылись искрами, словно огненной шубой.

Когда Реза выплюнула зернышки из-под языка, оказалось, что двух не хватает. На миг она испугалась, что останется птицей навсегда, но ее тело еще не утратило память. Вернувшись в человеческий облик, она невольно провела рукой по животу, спрашивая себя, превращается ли вместе с ней и ребенок в утробе. Эта мысль так напугала Резу, что ее чуть не стошнило.

Сажерук поднял перышко, лежавшее у ее ног, и задумчиво посмотрел на него.

— С Роксаной все в порядке, — сказала Реза.

Он улыбнулся:

— Я знаю.

Он, похоже, все знал. Поэтому она не стала рассказывать о Мортоле и о том, что Черный Принц едва не погиб. А Сажерук не спросил, почему она все же отправилась вслед за Мо.

— А как получилось с ночным кошмаром? — Даже произносить это слово ей было страшно.

— Я успел ускользнуть из его черных пальцев. — Он провел рукой по лицу, как бы стирая тень. — К счастью, эти твари не интересуются мертвецами.

— Откуда он взялся?

— Его привел Орфей. Он у него вроде цепного пса.

— Орфей?

Этого не могло быть! Орфей же в Омбре, заливает горе вином и жалостью к себе, с тех пор как Сажерук похитил у него книгу!

— Да, Орфей. Уж не знаю, как он этого добился, но он теперь в услужении у Змея. И он только что приказал бросить твоего мужа в яму под замком.

Над их головами раздались шаги, потом смолкли.

— Отведи меня к нему!

— Тебе туда нельзя. Эти ямы глубокие и хорошо охраняются. Один я, может быть, туда и проберусь, но вдвоем мы попадемся. Как только они заметят, что Огненный Танцор снова вернулся из мертвых, солдаты начнут прочесывать каждый закоулок.

"Тебе туда нельзя… Жди здесь, Реза… Там слишком опасно". Она не могла больше это слушать.

— Как он сейчас? — спросила она. — Ты ведь говорил, что можешь читать в его сердце.

Она прочла ответ в его глазах.

— На птицу никто не обратит внимания, — сказала Реза и положила зерна под язык, прежде чем Сажерук успел ее удержать.

Ты — птица, прошумевшая крылами.

Когда я пробудился и позвал, О, не по имени, а лишь руками

В тысяченочный имени провал.

Райнер Мария Рильке.

Ангел-Хранитель[34]

Яма, куда бросили Мо, была хуже башни во Дворце Ночи и застенка в Омбре. Его спускали туда на цепи, со связанными руками, глубже и глубже, пока тьма не закрыла ему глаза, словно слепота. А Свистун, стоя наверху, гнусавым голосом расписывал, как он привезет сюда Мегти и Резу и убьет их у него на глазах. Какая разница? Мегги все равно погибла. Смерть заберет ее вместе с ним. Но может быть, Владычица превращений пощадит хотя бы Резу с нерожденным ребенком, если он откажется переплести Змееглаву новую книгу. Чернила, Мортимер, черные чернила, вот что тебя окружает. В сыром мраке было трудно дышать. Но им овладело странное спокойствие от сознания, что от него в этой истории больше ничего не зависит. Он так устал писать своей кровью ее продолжение…

Мо упал на колени. Влажный камень напоминал на ощупь дно колодца. В детстве он боялся упасть в колодец и умереть там от голода в темноте и одиночестве. Он вздрогнул. Хорошо бы здесь был сейчас Сажерук с его теплом и светом. Но Сажерук мертв. Ночной кошмар Орфея погасил огонь. Мо так отчетливо услышал рядом дыхание чудовища, что стал искать во мраке красные глаза. Но ничего не было.

Он услышал шаги и посмотрел вверх.

— Ну как, нравится тебе тут?

На краю ямы стоял Орфей. Свет его факела не проникал до дна, яма была слишком глубокая, и Мо невольно пригнулся, прячась в темноту. Как зверь в клетке!

— Ты, похоже, со мной не разговариваешь? Это можно понять! — Орфей самодовольно улыбнулся.

Рука Мо невольно потянулась туда, где прежде был нож — нож, который Баптиста так хорошо спрятал, а Пальчик тем не менее нашел. Мо представил, как вонзает лезвие в жирное тело Орфея. Беспомощная ненависть рисовала до того кровавые картины, что его самого затошнило.

— Я пришел рассказать тебе, что будет дальше. Чтобы ты перестал воображать, что играешь в этой истории главную роль.

Мо закрыл глаза и прижался спиной к сырой стене. Пусть себе болтает. Думай о Резе, о Мегги. Нет, лучше не надо. Как Орфей проведал о пещере?