Несмотря на прорыв немецких танков, польская армия «Лодзь» продолжала держаться на Варте. Благодаря упорному сопротивлению, поляки получили возможность отводить свои основные силы на более удобные рубежи обороны. Но во время этого стратегического отступления обнаружилось главное уязвимое звено польской армии — управление.

Польская армия все еще оставалась организацией времен Первой мировой войны. Мало того, что польские танки и авиация не представляли силы, с которой немцам приходилось считаться. В польской армии почти не было радиосвязи. Приказы передавались с нарочными, что в условиях маневренной войны было смерти подобно. Каждое изменение обстановки требовало новых решений, и приказы доходили до адресата как раз тогда, когда командование предпринимало противоположное решение. Фронт стал расползаться, армии передвигались зигзагами и сами попадали под удары быстро продвигавшихся немецких клиньев. У поляков (как в свое время у эфиопов, гораздо дольше оборонявших свои позиции) были бы дополнительные возможности для обороны, если бы они сразу же заняли ее вдоль рек и более компактно. Но теперь до этих рубежей нужно было еще дойти.

Отступая, поляки ускользали из приготовленного им котла. Германские генералы, «столкнувшись с более сильным, чем ожидалось, сопротивлением поляков, были вынуждены внести коррективы в первоначальные планы войны, увеличив глубину операции»[667]. Теперь клещи должны были сомкнуться восточнее — одни у Варшавы, а другие — к востоку от нее. Рыдз-Смиглы и президент Мостицкий решили организовать фронт на юго-западе страны, у границ с Румынией. В Варшаве и Модлине оставались сильные гарнизоны.

После того, как Рыдз-Смиглы покинул Варшаву 7 сентября и начал перемещаться с места на место в направлении румынской границы, единое управление армией разрушилось. «Польский фронт постепенно распадался на отдельные очаги»[668].

Однако это был не моментальный коллапс, а процесс. Немцам рано еще было праздновать победу, а следовательно перебрасывать войска на Западный фронт. Наступление французов еще могло все изменить. К тому же, создав фронт на юго-западе страны, поляки могли закрепиться, а командование — восстановить управление войсками. 10 сентября Рыдз-Смиглы приказал войскам стягиваться к юго-западу. Это был важный стратегический шанс. Конечно при условии, что французы ударили бы по линии Зигфрида в ближайшее время.

В это время поляки не только отступали. 9 сентября армия «Познань», без боев отходившая от границы вместе с остатками армии «Поможе», нанесла сильный удар по флангу 8 немецкой армии. Это было первое и последнее польское наступление — сражение над Бзурой. Оно разгорелось 9-18 сентября, как раз тогда, когда французы обещали нанести свой удар. Скованные боями, немцы не смогли бы перебросить войска на запад. Это значит, что французы могли бы прорвать второпях построенную линию Зигфрида, пользуясь тройным превосходством в силах.

Получив мощный удар войск генерала Кутшебы, немцы сначала были обескуражены, но затем решили воспользоваться шансом окружить сильную польскую группировку западнее Варшавы. 14 сентября группировка Кутшебы была окружена, но разгромлена только 19 сентября. Остатки армии «Познань» сумели прорваться к Варшаве.

Глубокие клещи, охватывавшие Польшу за Варшавой, также буксовали. 12–14 сентября поляки отбили штурм Львова. Однако 16 сентября стратегическое окружение Польши завершилось — клещи сомкнулись близ Бреста. Это имело решающее значение для позиции советского руководства.

Поляки надеялись на помощь союзников и отчаянно сопротивлялись в городах, где немецкие танки не могли действовать. Но разрозненные очаги сопротивления были обречены. 28 сентября капитулировала Варшава, 29 сентября — Модлин. 6 октября немцы заставили сдаться остатки группы «Полесье», прорвавшиеся с востока страны ближе к Варшаве. Блицкриг увенчался успехом. Французы, не говоря уж об англичанах, так и не выступили. И это было настолько странно, что действия союзников Польши получили название «странная война».

3 сентября главнокомандующий французской армией М. Гамелен известил Рыдз-Смиглы, что завтра начнет наступление. Это была дезинформация стратегического значения. Гамелен планировал оказать помощь полякам в 1940 г. и в 1941–1942 гг. перейти в наступление. Прибыв 3 сентября в Лондон с просьбой о поставках оружия, польская военная миссия до 9 сентября ждала встречи с начальником британского генштаба Айронсайдом, который посоветовал союзникам закупить вооружение в нейтральных странах. Тем временем английские ВВС разбрасывали листовки над Германией. Когда британскому министру авиации К. Вуду предложили поджечь с воздуха германский строевой лес, он воскликнул: «Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур»[669]. Пока лилась кровь славян, «цивилизованные народы» не должны были не только убивать друг друга, но и наносить вреда частной собственности формального противника. Даладье, согласившийся на объявление войны Германии, теперь считал свою страну чуть ли не агрессором и не желал усугублять ее агрессивность: «Геройство наших солдат может быть только подвигом защитника, а не завоевателя…»[670]

Они сделали все ради мира. На Западе. Отсутствие мира на востоке Европы их печалило, но не более. 8 сентября Даладье решил, что не следует оказывать воздушную поддержку Польше.

В сентябре 1939 г. Франция и Великобритания развернули 78 дивизий, в которых находилось 3253 тыс. солдат и 2850 танков. На линии Зигфрида стояло меньше 44 дивизии — миллион солдат без танков. Союзники имели почти двойное превосходство в воздухе.

И вот, наконец, «наступление» началось. 7 сентября французские разведчики храбро пересекли границу западнее Саарбрюккена. Немцы вежливо уступили им пограничную полоску земли. Тогда девять французских дивизий прошли на 8 километров вглубь немецкой территории, и, не встречая противника, остановились перед линией Зигфрида. 10 сентября Гамелен информировал польское руководство: «больше половины наших активных дивизий Севро-Восточного фронта ведут бои. После перехода нами границы немцы противопоставили нам сильное сопротивление. Тем не менее мы продвинулись вперед»[671]. Если битву над Бзурой генерал Кутшеба начал вопреки приказу Рыдз-Смиглы об отступлении к Варшаве, то, получив сообщение о мощном французском наступлении «из первых рук», польский командующий приказал армии «Познань» развивать успех и прорываться к Радому. Это решение, действовавшее до 11 сентября, способствовало окружению армии «Познань», которая не успела вырваться из клещей. Поляки не знали, что немцы не ослабят натиск. Зато это знал Гамелен.

12 сентября высший военный совет союзников решил остановить «наступление». Это был момент разгара битвы над Бзурой. Пока французская пресса писала о грандиозном сражении вокруг Саарбрюккена, французы начали отходить назад во Францию, спасая драгоценную кровь «цивилизованных народов». К 4 октября территория Германии была очищена союзниками. «Битва при Саарбрюккене» завершилась практически без потерь с обеих сторон.