Мартин был поражен.

– Сильно сказано. Почему?

– Потому что меня официально предупредили, чтобы я не обсуждал с вами никаких деловых вопросов.

Рука Мартина с ложкой мангового чатни застыла на полпути.

– Я уже не заслуживаю доверия? Между прочим, в эту историю меня втянул Стив Лэнг.

– Нет, речь идет не о доверии. По общему мнению, вы… слишком беспокойны.

Паксман не осмелился сказать «суетливы», как охарактеризовал Мартина Лэнг.

– Вполне возможно. Это привычка. Ученые не любят головоломок, которые кажутся неразрешимыми. Мы думаем и думаем до тех пор, пока в непонятных на первый взгляд иероглифах не увидим определенный смысл. Всему виной та история с фразой в перехваченном разговоре?

– Да, та фраза и кое-что другое.

Паксман остановился на блюде из цыплят, Мартин предпочел более острое виндалу. Он хорошо знал восточную кухню и запивал виндалу горячим черным чаем; холодное пиво лишь усиливает эффект жгучих специй. Склонившись над чашкой, Мартин поднял глаза на Паксмана.

– Пусть так. Так в чем же суть вашего великого покаяния?

– Вы даете слово, что эта информация никуда дальше не пойдет?

– Конечно.

– Был еще один радиоперехват.

Паксман ни в коем случае не собирался рассказывать Мартину об Иерихоне. Об этом агенте пока что знала крохотная группка людей, которую никто не хотел расширять.

– Я могу его послушать?

– Нет. Это запрещено. Не пытайтесь просить Шона Пламмера. Он будет вынужден все отрицать. Кроме того, он сразу поймет, откуда вы получили эту информацию.

Мартин отпил глоток горячего чая, чтобы погасить огненно-жгучий карри.

– И о чем же говорится в этом новом перехвате?

Паксман рассказал. Мартин отложил вилку и салфеткой вытер поразительно розовое лицо в обрамлении рыжих волос.

– Может ли… могло ли это заявление Саддама при каких-то обстоятельствах быть правдой?

– Не знаю. Я не физик. Эксперты сказали, что не может?

– Категорически. Все физики-ядерщики в один голос говорят, что этого просто не может быть. Следовательно, Саддам солгал.

Мартин невольно подумал, что для радиоперехвата это сообщение было несколько странноватым. Скорее оно походило на информацию, полученную непосредственно от одного из участников закрытого совещания.

– Саддам лжет постоянно, – сказал он. – Но обычно его ложь предназначена для очень широкой аудитории. А эти слова были сказаны перед узким кругом доверенных лиц? Интересно, почему? Моральная встряска соратников накануне войны?

– К такому выводу пришли наши руководители, – ответил Паксман.

– Генералы знают?

– Нет. Все единодушно решили, что сейчас у военных дел хватает и их не стоит отвлекать такой откровенной чепухой.

– Так что же вы хотите от меня, Саймон?

– Попытайтесь объяснить мне ход мыслей Саддама. Этого не смог сделать никто. У нас на Западе все его поступки кажутся бессмысленными. Он действительно сумасшедший или хитер, как лис?

– В своем мире он хитер, как лис. В своем мире он поступает вполне разумно. Вызывающий у нас отвращение террор в его глазах нисколько не аморален и имеет вполне определенный смысл. Для него вполне разумны угрозы и хвастовство. Он выглядит полным дураком только тогда, когда пытается играть по правилам нашего мира: устраивать эти ужасные показательные демонстрации в Багдаде, гладить по головке английского мальчика, играть роль доброго дядюшки и все такое прочее. Повторяю, в своем мире он не дурак. Он жив, он сохранил власть и единство Ирака, его враги проиграли и исчезли…

– Терри, именно в эти минуты наша авиация стирает его страну в порошок.

– Это неважно, Саймон. Разрушения можно восстановить.

– Тогда почему он сказал то, что не должен был говорить?

– А что думают наверху?

– Что он солгал.

– Нет, – возразил Мартин, – он лжет только перед широкой аудиторией. Он не должен врать в узком кругу соратников. Они его не предадут в любом случае. Следовательно, или Саддам никогда не говорил ничего подобного, а ваш источник информации все сочинил, или Саддам верит в то, что у него есть атомная бомба.

– Значит, кто-то ввел его в заблуждение?

– Возможно. В таком случае, когда все выяснится, этот кто-то дорого заплатит за дезинформацию. Но ведь и перехваченный вами разговор мог быть подстроен. Обычный блеф, специально предназначенный для перехвата.

Паксман не мог сказать то, что было известно только ему. Никакого радиоперехвата не было, информация поступила от Иерихона, а Иерихон, работая два года на израильтян и три месяца на союзников, ни разу не ошибся.

– Вы в чем-то сомневаетесь, не так ли? – спросил Мартин.

– Кажется, да, – признался Паксман.

Мартин вздохнул.

– Саймон, пока мы только ходим вокруг да около, у нас нет ничего, кроме догадок. Нелепая фраза в перехваченном разговоре, кто-то приказал кому-то заткнуться и обозвал его сыном шлюхи, потом слова Саддама о том, что он добьется успеха, нанесет тяжкий удар Америке и весь мир это увидит. Теперь еще эта новость. Нам нужно связать разрозненные данные, все наши догадки воедино.

– Связать?

– Мне кажется, что между всеми этими обрывками информации есть какая-то связь. Должно быть, Саддам что-то имеет в виду, о чем мы и не подозреваем. В противном случае наши боссы правы, и он рассчитывает только на отравляющие вещества, которые у него точно есть.

– Согласен. Попытаюсь найти эту связь.

– А я, – сказал Мартин, – не видел вас сегодня, и мы вообще ни о чем не говорили.

– Благодарю вас, – сказал Паксман.

О смерти своего агента Хассан Рахмани узнал два дня спустя, 19 января. Лейла не появилась в условленное время, когда должна была передать последние сведения, о которых проболтался в постели как всегда пьяный генерал Кадири. Опасаясь худшего, Рахмани проверил все морги.

Из госпиталя в Мансуре ответили, что тело Лейлы Аль Хиллы было доставлено к ним. Оказалось, что ее уже похоронили в братской могиле вместе со всеми другими жертвами воздушного налета на военные объекты Багдада.

Хассан Рахмани скорее поверил бы в нечистую силу, чем в то, что Лейла была случайно убита ракетой. Зачем ей среди ночи ходить по пустырям? К тому же в багдадском небе летали не черти и ведьмы, а американские бомбардировщики-невидимки, о которых Рахмани читал в западных военных журналах и которые были не нечистой силой, а творением рук человеческих. Смерть Лейлы Аль Хиллы тоже была делом чьих-то рук.

Единственное разумное объяснение заключалось в том, что генерал Кадири каким-то образом узнал о побочной деятельности Лейлы и положил ей конец. Значит, прежде чем умереть, она все рассказала.