Американские самолеты двадцать минут кружили над целью, а потом был дан приказ об отходе. «Горилла» разделилась на более мелкие группы, которые полетели поражать другие, менее важные цели.

Дон Уолкер обменялся парой фраз с Тимом Натансоном, своим напарником, сидевшим у него за спиной. На тот день резервным объектом была стационарная пусковая установка «скадов», расположенная южнее Самарры. В любом случае Самарру должны были навестить и другие истребители-бомбардировщики, потому что там располагалось известное предприятие по производству отравляющих веществ.

С АВАКСа подтвердили, что с двух больших баз иракских ВВС к востоку от Самарры и к юго-востоку от Багдада истребители противника не поднимались. Дон Уолкер связался со своим ведомым, и два «игла» направились к «скадам».

Все переговоры между американскими летчиками кодировались с помощью системы «хэв-квик», которая для всех, не располагавших такой системой, превращала слова в бессмысленный шум. Код меняли каждый день, но для всех самолетов союзников он был одним и тем же.

Уолкер осмотрелся. Сзади, в полумиле от его самолета и чуть выше, летел ведомый Рэнди Робертс («Два-Р») с напарником Джимом Генри («Бумером»).

Приближаясь к стационарной пусковой ракетной установке, Дон Уолкер снизился, чтобы точнее определить цель. К его разочарованию установку полностью скрыли из виду клубы пыли и песка; очевидно, в этом районе в нижних слоях атмосферы ветер был настолько силен, что все же поднял шамаль.

Чтобы бомба с лазерным наведением попала точно в цель, она должна следовать вдоль лазерного луча, спроектированного на цель из самолета, а чтобы спроектировать луч на цель, надо ее видеть.

Окончательно расстроенный Дон Уолкер развернул самолет. Горючего у него оставалось в обрез. Две неудачи в один день – это было слишком. Уолкер терпеть не мог возвращаться с полным боезапасом. Но здесь целей не было, приходилось брать курс на базу.

Через три минуты прямо под собой Уолкер увидел гигантский промышленный комплекс.

– Что это? – спросил он напарника.

– Называется Тармия, – сверившись с полетными картами, ответил Тим Натансон.

– Ну и громадина, черт бы ее побрал!

– Да-а.

Ни тот, ни другой не знали, что промышленный комплекс Тармия включал триста восемьдесят одно здание и располагался на площади в сто квадратных миль.

– В списке целей числится?

– Нет.

– Все равно спускаемся. Рэнди, прикрой мою задницу.

– Понял, – ответил ведомый.

Уолкер снизился до десяти тысяч футов. Размеры промышленного комплекса поражали воображение. В его центре находилось огромное здание, напоминавшее крытый стадион.

– Заходим.

– Дон, это же не наша цель.

На высоте восьми тысяч футов Уолкер включил систему лазерного наведения и направил луч на огромное здание, располагавшееся немного впереди «игла». На экранчике забегали цифры, отсчитывая расстояние и время до оптимальной точки сбрасывания бомб. Когда на экранчике появился ноль, Уолкер нажал кнопку сброса и еще какое-то время вел самолет прямо к цели.

В носовых конусах бомб располагался детектор лазерного луча «пэйв-уэй», а под фюзеляжем «игла» – модуль «лантирн». Последний направлял на цель невидимый инфракрасный луч, который, отражаясь от цели, образовывал своеобразную электронную воронку, острием обращенную к той точке, куда должна была попасть бомба.

Система «пэйв-уэй» нащупывала электронную воронку, вводила бомбу внутрь нее, а потом бомба спускалась по стенке воронки, пока не попадала именно туда, куда был нацелен луч.

Обе бомбы сделали то, что от них и требовалось. Они взорвались точно под выступом крыши. Тотчас после взрыва Дон Уолкер изменил курс, резко задрал нос своего «игла» и снова поднялся до двадцати пяти тысяч футов. Час спустя он и его ведомый, по пути еще раз заправившись в воздухе, вернулись в Эль-Харц.

Уолкер успел увидеть лишь ослепительные вспышки двух взрывов, поднявшийся затем столб дыма и огромное облако потревоженной взрывами пыли.

Он не мог знать, что бомбы разрушили одну из стен гигантского здания и сорвали большую часть крыши, которая поднялась, словно парус. Не знал он и того, что начавшийся еще утром сильный ветер, тот самый, что вызвал пыльную бурю, которая скрыла пусковые установки со «скадами», завершил начатое им дело. Ветер сорвал крышу фабрики, как крышку с консервной банки, и во все стороны раскидал опасные стальные листы.

Сразу после возвращения на базу всех пилотов подробно опрашивали. Для уставших летчиков это была неприятная процедура, но ее не миновал никто. Опросами занималась начальник разведки эскадрильи майор Бет Крогер.

Никто не говорил, что «горилла» добилась успеха, но все же почти все пилоты поразили резервные цели. Лишь лихач Уолкер не смог обнаружить свою резервную цель и наугад выбрал первый попавшийся объект.

– Почему, черт возьми, вы сбросили там бомбы? – недоумевала Бет Крогер.

– Уж слишком здоровое сооружение. Мне оно показалось важным объектом.

– Но оно ведь не было внесено в перечень целей! – ворчала Крогер.

Она записала все данные об обнаруженном Уолкером объекте: его точное расположение, краткое описание, причиненный бомбовым ударом ущерб – по оценке самого Уолкера. Эти данные затем будут переданы в центр тактического управления воздушным движением, который размещался там же, где и объединенное командование ВВС коалиции и «Черная дыра», – в подвалах под зданием Министерства ВВС Саудовской Аравии.

– Если окажется, что это завод по розливу минеральной воды или фабрика детского питания, то, боюсь, вам не поздоровится, – предупредила Крогер Уолкера.

– Знаете, Бет, вам очень идет, когда вы сердитесь, – поддразнил ее Уолкер.

Бет Крогер была профессионалом во всех отношениях. Для флирта она предпочитала коллег в звании не ниже полковника. В Эль-Харце у нее была нелегкая жизнь, потому что из всего гарнизона только три офицера оказались всерьез женатыми.

– Не забывайтесь, капитан, – обрезала она Уолкера и занялась подготовкой рапорта.

Уолкер вздохнул, пошел в свою палатку и упал на койку. Бет Крогер была права. Если окажется, что он только что разбомбил самый большой в мире приют для сирот, то генерал Хорнер собственноручно сорвет с него капитанские нашивки. Никто так и не сказал Дону Уолкеру, что за цель он выбрал утром. Но это был отнюдь не приют для сирот.

Вечером того же дня Карим пришел к Эдит Харденберг в ее квартиру в Гринцинге. Он добрался до пригорода общественным транспортом и принес с собой подарки: две бутылки отличного вина и две ароматические свечи, которые он поставил на столике в отгороженной части комнаты, игравшей роль столовой.

Дверь Кариму открыла Эдит, раскрасневшаяся и смущенная больше обычного. Потом она вернулась на крохотную кухню, где колдовала над тем, что должно было стать шницелем по-венски. Последний раз она готовила для мужчины двадцать лет назад; теперь это занятие казалось ей тяжким и в то же время на удивление приятным испытанием.