И еще отметим один момент, есть в истории пример, тоже, выражаясь мягко, довольно тенденциозно освещенный в историографии — «покорение» Иваном IV в январе 1570 г., русского «побратима» Казани — Новгорода — тоже богатейшего торгового города с такой же сверхбогатой и поэтому довольно своенравной знатью. Только долгие-долгие меры мирного урегулирования разногласий, какие мы видели выше в случае с Казанью, Московией в отношении Новгорода не применялись. Карательная экспедиция была проведена почти без предупреждения и молниеносно, несмотря на то, что это был русский, так сказать, «свой» для царя город (47, 365–369), если судить с точки зрения официальных историков.

И еще одна, принципиальная, разница была между «покорением Новгорода» и «покорением Казани». Против сотрудничества Казани с Москвой, то есть с русскими и татарами, выступали в основном религиозные фанатики, подстрекаемые, а возможно и подкупленные «друзьями с мусульманского востока», а за отделение Новгорода от Московии-России много сил и средств затратили «друзья западные».

Этот поход Ивана IV на Новогород в «Записках о Московии» англичанина Горсея описан так: «Царь, вернувшись в Великий Новгород, где оставалась его добыча и пленные, хотел отомстить его жителям за измену и коварство, так как он был особенно разгневан на этот город за его присоединение к недовольной знати; он ворвался туда с тридцатью тысячами своих татар и десятью тысячами своей охранной стражи…» — в результате, пишет Джером Горсей[235], были совершены поступки, невообразимые и бессмысленные по жестокости и убито этими самыми русскими и татарами не много ни мало — 700 тысяч человек за раз (27, 54–55).

Очень похоже на описание «татаро-монгольского нашествия». Это можно назвать характерным примером той самой — по выражению великого Евразийца, «черной легенды» о монголах (как политическом сообществе), то есть, о наших предках и их соратниках, держава которых, до того, как она стала называться Россией, называлась Улус Джучи (Джеучи Улусы), что в переводе с татарского означает — «Удел Ратника».

Надо помнить, что «государственность России-Евразии строилась не только русским, но и другими народами, населяющими нашу страну, и большая роль здесь принадлежит наследию, доставшемуся от империи Чингисхана» (Н. С. Трубецкой) (34, 11).

И что на территории России-Евразии, «охватившей весь физико-географический регион континента, евразийские народы (этносы) связаны друг с другом достаточным числом черт внутреннего духовного родства, существенным психическим сходством и часто возникающей взаимной симпатией (комплиментарностью)» (там же, 35).

«С начала нашей эры евразийские народы объединялись несколько раз: хунны, сменившие скифов, Великий Тюркский каганат VI–VIII вв., Монгольский улус XII в. и Россия (в широком понимании термина)» (там же, 65).

«Как государственное строительство, так и духовная культура евразийских народов давно слита в «радужную сеть» единой суперэтнической целостности. Следовательно, любой территориальный вопрос может быть решен только на фундаменте евразийского единства» (там же, 65).

Именно поэтому, по мнению великих евразийцев Н. С. Трубецкого и Л. Н. Гумилева, для евразийских народов, связанных исторической судьбы, оптимальной формой сосуществования объективно может быть только общая государственность, и более того, «евразийское братство». При обязательном учете «объединяющего фактора» — «национализм каждого отдельного народа Евразии должен комбинироваться с национализмом общеевразийским…

Отторжение одного народа из евразийского единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям». События XX в. вполне подтвердили правоту Н. С. Трубецкого» (там же, 66–67).

Необходимо сказать еще следующее: «легенда о монголо-татарах», сочиненная врагами наших предков, весьма живуча и имеет продолжение.

Положения европоцентристской концепции истории России гласят примерно следующее: вот, мол, русские почти триста лет мечтали об освобождении от «татаро-монгольского ига», и освободились. Создали свое государство, независимое от татар. И «в отместку татарам завоевали их государства» — Казанское ханство, Астраханское, Ногайское и т. д. Но, оказывается, попутно «завоевали и территории множества других автономных и союзных республик». С их «автохтонным» мирным населением.

И предки «автохтонов», согласно легенде, тоже «мечтали о сохранении независимого государства» триста, пятьсот и более лет назад.

Это не важно, что зачастую название многих «государств» и сами государственные образования появились только при Ленине и его товарищах. Ведь логика и объективная оценка фактов имеют второстепенное значение для творцов черной «легенды о монголах».

Кто может сказать, о чем мечтал его предок пятьсот лет назад? А продолжатели дела создателей этой легенды знают — о «независимом государстве» мечтали предки «автохтонов». У одних — об «независимом от татар» мечтали, а у других — попозже — «о независимом от русских». Им следует об этом мечтать и теперь, — убеждает легенда.

И все догадываются, надеюсь, к каким последствиям приведет подобная легенда Россию. Самое «безобидное» из этих последствий — это превращение большинства россиян в «людей второго сорта», как выразился Л. Н. Гумилев о русских людях, оставшихся «в рамках европейского суперэтноса» (33, 132). Но в будущем это может ожидать подавляющее большинство россиян и в России-Евразии[236], если мы не вернемся к «евразийским традициям» наших предков. И это при самом мирном варианте развития событий, которые, увы, неизбежно наступят в результате дальнейшего «истребления евразийских традиций» (34, 53), еще не вытравленных до конца стараниями авторов «черной легенды».