— Ваше высочество, — проговорил капитан.

— Атон, прошу, избавь меня от этого этикета, — принц протянул гвардейцу бокал, наполненный рубиновой жидкостью. — Думаю, ты не откажешься выпить со мной бокальчик “Заката”?

— Не откажусь, — покачал головой Стрэйб и вновь присел на лавочку. Принц, оправив рубашку, уселся рядом.

Приняв из рук Балдера один из бокалов, Атон не спешил к нему притрагиваться. Несмотря на то, что рядом с ним сидела королевская особа, он не спешил затевать разговор, а продолжал смотреть в небо.

— Всё никак не можешь привыкнуть? — спросил принц, первым пригубив свой бокал.

— Не могу, — честно ответил Стрэйб. — Я столько времени провёл… не здесь, что уже и забыл, каково на родной земле.

— Понимаю, — улыбнулся Балдер и тоже поднял глаза к небу. — Пожалуй, если бы я не видел всё своими глазами, то ни за что не поверил бы в рассказ о десяти владениях, могущественных владыках, что правят ими, о ведьмах и ворожбе.

— Я бы тоже, — согласился гвардеец. — Но я всё это видел, и врать мне смысла нет.

Атон замолчал, замолчал и принц. После нескольких минут в тишине Стрэйб наконец дотронулся до своего бокала, но совсем чуть-чуть, едва смочив губы. Многие, давно знавшие капитана Стрэйба, сильно удивлялись, когда узнавали, что он почти перестал пить. Даже его друзья — офицеры, когда услышали отказ на предложение о походе в трактир, чтобы обмыть его возвращение, решили, что он болен. Но дело было не в болезни, дело было… в обещании. Атон пообещал своей спутнице не пить в её присутствии, и возможно, именно это сдерживало его — ведь Авива всё ещё была здесь, в замке. Он бы не трогал и этот бокал вина, если бы его предложил кто-либо другой. Но принцу отказать он не мог.

— Авиве понравился город? — спросил Балдер, когда его бокал опустел на четверть.

— Да, — с улыбкой ответил гвардеец и в первый раз опустил глаза к мощёной дорожке. — Учитывая, что она всю жизнь прожила в лесу, город для неё всё равно, что новые владения.

— А замок? — не без усмешки спросил принц.

— Она назвала их истинными покоями владыки людей, — со смехом ответил Стрэйб. — “Такой высоты здание может понадобиться только очень большому человеку. Если ваш владыка такое сделал, значит ему так нужно”.

В этот раз рассмеялся уже Балдер. Когда смех принца утих, он несколько секунд помолчал, а после произнёс фразу, которая казалось, давалась ему с трудом и вызывала неудобство и… смущение.

— Что ты… вы намерены делать теперь?

— Сейчас Авива заперлась в комнате с Амиром, — улыбнулся Атон. — Он показывает ей книжки с картинками и игрушки, а она для него — чудеса ворожбы. А я…

— Я не о том, — покачал головой принц. — Я про… ваши отношения. Прости, что лезу не в своё дело, просто…

— Я понимаю, — кивнул Стрэйб, и лицо его сделалось почему-то печальным. — Я долго думал… об этом. Если быть откровенным, то я очень сильно… привязался к ней. Мы столько прошли вместе, столько раз помогали друг другу, что без неё я буду чувствовать себя уже… не таким целым, как раньше.

— Ты не думал пригласить её куда-нибудь? — откинувшись на спинку скамьи и выпив ещё немного вина, спросил Балдер. — Рассказать ей о своих чувствах?

— Я множество раз звал её в разные места, показывал ей всё то, что может дать столица, — Стрэйб тяжело вздохнул, — но она воспринимает этот как… “обычный обход владений”. Понимаете, ваше высочество, она не росла среди людей, у неё не было… человеческих родителей, она не знает о том, как проявляются чувства заботы и… небезразличия. Я слишком глуп, чтобы объяснить ей это, да и навязывать ей свои ухаживания не хочу. Мы из разных… владений.

— И лишь это тебя останавливает? — вскинув бровь, спросил принц.

— Да, — кивнул Стрэйб, и смутившись, отвернулся. — Мы разные. Она не знает моего мира, я не знаю её. Её растили звери, меня люди.

— Знаешь, как мы познакомились с Адель? — вдруг спросил Балдер.

— Да, кажется, — чуть нахмурившись, ответил Атон. — Ваша супруга родом из Ганумара, и кажется, тогда в столице был большой праздник в честь рождения принца Вихо — точнее, уже короля Вихо.

— Всё верно, — с улыбкой ответил принц и блаженно растянулся на лавочке, словно простой плотник после тяжёлой смены. — Тогда нас с отцом и ещё несколькими герцогами пригласили на это празднество. До того дня я мало что знал о королевстве Ганумар. Знал лишь, что там крайне суровые, но справедливые законы, и что с оружием умело обращаются не только мужчины, но и женщины. Знаешь, каково было моё удивление, когда рядом с тогдашним королём — огромным и косматым мужчиной в полном рассвете сил — я увидел хрупкую девушку. Я думал, что это служанка или кто-то ещё, но моё удивление достигло придела, когда я узнала, что это — дочь короля Галиба.

— Вы уже тогда поняли, что это ваша судьба?

— Нет, — покачал головой Балдер и широко улыбнулся. — Я понял это лишь потом, когда вернулся домой, — принц повернулся к гвардейцу и посмотрел ему в глаза. — Ты знаешь, что в Ганумаре дамы приглашают мужчин на танец? Или что, к примеру, любая женщина, кроме королевской прислуги, имеет право носить с собой кинжал и пользоваться им, если их чести и достоинству что-то угрожает.

— Лишь слухи, — честно ответил Атон. — Я много чего слышал, но мало чему верю.

— Я был таким же, пока не начал углубляться в их культуру, — цыкнул Балдер и вновь уставился в небо. — Наше королевство придерживается более… традиционных законов и правил, как и многие другие королевства. Лишь в нескольких, в том числе и в Ганумаре, люди живут иначе, будто совершенно в других… владениях, если так можно сказать.

— К чему вы ведёте, ваше высочество? — прямо спросил капитан.

— К тому, что, когда я понял, что Адель мне небезразлична, я стал изучать её культуру. Когда мы стали видеться… чаще, я стал изучать её. Что нравится, что не нравится, её предпочтения и привычки. Она, в свою очередь, стала делать то же самое, когда осознала, что она симпатична мне, а я — ей.

— Вы хотите сказать, что…

— Слушай своё сердце, — осушив бокал, Балдер встал и улыбнулся. — Оно подскажет не хуже, чем шестое чувство на поле битвы.

После этих слов принц ушёл, оставив Атон в полном непонимании того, что и как ему следует делать.

***

Атон долго пытался вспомнить, когда надевал парадный доспех, но как бы он ни старался, вспомнить не