Ларри больше не испытывал злобы. Его только слегка удивляло, что инструктаж проводится таким странным образом. Он чувствовал страшную усталость, но знал, что ему ни в коем случае нельзя засыпать. Ведь он должен вести эскадрилью. Ларри поднял голову и увидел, что перед ним выстроились мужчины в военной форме. Они целились в него из винтовок. У Ларри сработала привычка. Помогли давно приобретенные навыки. Сейчас они будут атаковать его с разных направлений и постараются отрезать его самолет от эскадрильи, потому что боятся его. На воображаемом часовом циферблате он увидел движение в районе цифры «три» и понял, что атака началась. Они думают, что он сделает вираж и уйдет в сторону, но вместо этого он толкнул ручку управления от себя до отказа и сделал обратную петлю. У его самолета чуть не оторвало крылья. Ларри вышел из петли и выполнил штопорную «бочку» влево. Их не было видно. Он перехитрил их. Ларри начал подъем и увидел под собой «зеро». Он громко рассмеялся и выруливал вправо до тех пор, пока не поймал его в прицел. Затем, как ангел смерти, устремился вниз и с головокружительной скоростью пошел на сближение. Ларри стал нажимать на гашетку, но вдруг почувствовал невыносимую боль во всем теле и подумал: «О Боже! Нашелся летчик-истребитель лучше меня... Откуда же он взялся?.. Кто он?..»

Но тут его бросило в штопор и понесло в бездонную пропасть. Потом все померкло, и воцарилась тишина.

* * *

Когда Ноэль делали в камере прическу, неожиданно послышались раскаты грома.

– Что, будет гроза? – спросила она.

Парикмахерша как-то странно посмотрела на нее, а потом поняла, что Ноэль действительно не знает, что это за звук.

– Нет, – спокойно ответила она. – Будет прекрасный день.

Тогда Ноэль поняла, в чем дело.

Наступила ее очередь.

В пять тридцать утра, за полчаса до расстрела, Ноэль услышала чьи-то шаги. Кто-то шел к ее камере. У нее невольно забилось сердце. Она была уверена, что Константин Демирис захочет ее видеть. Ноэль знала, что никогда еще не выглядела такой красивой, и, может быть, когда он увидит ее... может быть... Появился надзиратель в сопровождении охранника и медсестры, которая держала в руках черную медицинскую сумку. Ноэль смотрела им за спину, ища глазами Демириса, но коридор был пуст. Охранник открыл дверь, и надзиратель с медсестрой вошли в камеру. Ноэль казалось, что сердце у нее сейчас выскочит из груди. Волна страха вновь накатилась на нее и грозила захлестнуть еще остававшуюся слабую надежду.

– Ведь еще не пора, правда? – спросила Ноэль.

Надзиратель испытывал неловкость.

– Нет, мисс Паж. Медсестра пришла, чтобы поставить вам клизму.

Ноэль с недоумением посмотрела на него.

– Мне не нужна клизма.

Надзиратель смутился еще больше.

– Я не хочу, чтобы вы попали... в неприятное положение.

Ноэль наконец догадалась, что он имел в виду, и ощутила новый прилив страха, повергший ее в страшные муки. У нее схватило живот. Она утвердительно кивнула головой. Надзиратель повернулся и вышел из камеры. Охранник запер дверь и деликатно удалился в конец коридора.

– Жалко портить это красивое платье, – сказала медсестра вкрадчивым голосом. – Почему бы вам не снять его и не лечь прямо здесь? Мне понадобится не больше минуты.

Медсестра принялась ставить клизму, но Ноэль ничего не чувствовала.

Ей мерещился ее отец, который говорил: «Смотрите! Да у нее на лбу написано, что она королевской крови!» – и, отталкивая друг друга, собравшиеся старались взять ее на руки и подержать. Появился священник и спросил: «Ты будешь исповедоваться, дитя мое?» – но она нетерпеливо замотала головой, потому что ее отец продолжал говорить и она хотела его слушать. «Ты родилась принцессой, и это твое королевство. Когда ты вырастешь, то выйдешь замуж за прекрасного принца и будешь жить в великолепном дворце».

Ноэль шла по длинному коридору в сопровождении каких-то мужчин, а потом попала в холодный двор. Отец поднял ее своими сильными руками и поднес к окну, а она смотрела на высокие мачты кораблей, стоящих на рейде и слегка покачивающихся на волнах. Мужчины повели Ноэль к стоящему у стены столбу, связали ей за спиной руки, прикрепили ее к нему веревкой, и отец сказал: «Видишь те большие корабли? В один прекрасный день они станут твоими, и ты поплывешь на них в чудесные страны». Потом он крепко прижал ее к себе, и ей стало спокойно. Ноэль не могла вспомнить за что, но отец однажды разозлился на нее, но теперь все уладилось, и он опять полюбил ее. Она повернулась к нему, но его лицо расплылось, стало неясным, и Ноэль уже не могла вспомнить, как оно выглядит. Лицо отца окончательно стерлось из ее памяти.

Сердце у Ноэль наполнилось глубокой печалью, словно она потеряла что-то очень дорогое. Она знала, что ей нужно запомнить отца, потому что иначе она умрет. Ноэль изо всех сил старалась сосредоточиться, но, так и не успев представить себе его лицо, вдруг услышала страшный рев, и в ее тело вонзилась тысяча ножей, причинявших ей невыносимые страдания. Где-то в глубинах ее сознания раздался душераздирающий крик: «Не надо! Подождите! Дайте мне увидеть лицо моего отца!»

Но оно уже навсегда исчезло во мраке.

В мерцающем полуденном зное по кипарисовой аллее кладбища медленно шли мужчина и женщина. Густые тени от высоких и красивых деревьев ложились на их лица.

Сестра Тереза говорила:

– Хочу еще раз поблагодарить вас за вашу щедрость. Уж и не знаю, что бы мы без вас делали.

Константин Демирис энергично махнул рукой.

– Это пустяки, сестра, – возразил он.

Однако сестра Тереза прекрасно знала, что, не будь у них такого благодетеля, женский монастырь давно пришлось бы закрыть. Несомненно, это Божье знамение, что теперь она хоть чем-то сможет отблагодарить его. Это – thriamvos, триумф победы. Сестра вновь воздала хвалу святому Дионисию за то, что монахиням было позволено спасти американскую подругу Демириса от гибели в бурных водах озера в ту ужасную ночь, когда разразилась гроза. Правда, у этой женщины слегка помутился разум, и она ведет себя как ребенок, но о ней позаботятся. Господин Демирис попросил сестру Терезу оставить эту женщину здесь, в монастыре, чтобы его стены до самой смерти укрывали и защищали ее от внешнего мира. Какой он хороший и добрый человек!

Они прошли уже через все кладбище. Аллея заканчивалась у выступа скалы, на котором стояла женщина и пристально смотрела вниз, на спокойное изумрудное озеро.

– Вот она, – сказала сестра Тереза. – Теперь я вас покину.

Демирис проводил взглядом сестру Терезу, которая отправилась обратно в монастырь, затем зашагал по тропинке к тому месту, где стояла женщина.

– Доброе утро, – любезно поздоровался он.

Она медленно повернулась и посмотрела на него. Лицо ее ничего не выражало. Казалось, что ей все безразлично. Похоже, она его не узнала.