— И чтобы свадьба была красивая… хнык… — тем временем продолжала вываливать на окружающих свои нездоровые фантазии Эрелуне. Впрочем, Александр не мог её за это винить, он скорее ею восхищался, ибо всё сказанное дроу ровнялось тому, если бы сам попаданец в своей университетской группе начал громко вещать о своей любви к анимэшным девочкам, и что мечтает жениться сразу на трёх из них. — А меня… хнык… даже подруги не понимали… хнык… на элитный рынок плоти без… хнык… связей не попасть… хнык… а я же обычная… хнык… бойцово-ловчая дроу… хнык… пришлось притворяться… хеык… что девушек люблю… с мамой поругала-а-ась… хнык…

— Ничего страшного, ничего страшного… — успокаивающе бормотал парень, одновременно кривя лицо. Нет, не потому, что бесчувственная мразь, просто от слез, слюней и соплей его рубаха начала неприятно промокать. — Всё хорошо, образуется, — не то, чтобы парень верил в собственные слова, но впитанное с молоком материи воспитание, основанное на тотальном моральном превосходстве «слабого» пола, заставляло его чувствовать себя виноватым при любом проявлении женской слезливости. Из этого же исходила и потребность как можно скорее девушку успокоить, дабы более не нервировать нежную мужскую душевную организацию своими завываниями. — Хватит плакать, ты уже большая, сильная девочка. Дроу не плачут, они заставляют плакать других… мда…

— Сюда… хнык… с трудом устроилась… хнык… с прошлой работы сбежа-а-ала… хнык… а у нас подряд семейный… хнык… на похищения, разбой, грабёж и… и… хнык… еблю гусе-е-ей… — последняя фраза явно была не про тех самых птиц, просто фраза была исконно темноэльфийской и не имела своего аналога на родном сильно-могучем, а потому бегло-переводчик донёс до Александра смысл именно так, заставив того впасть в лёгкий ступор. — Я думала… хнык… что мне дадут… дадут… хнык… хоть одного орка… хнык… или человечка на «обучение»… хнык… я бы заботилась… хнык… воспитывала его своим хлыстом… хнык… а потом… потом… грязно домогалась в пыльных подсо-о-обка-а-ах!!!

— А я то думал, что тебя так к моей комнате, бывшей подсобке, так сильно тянет, — хмыкнул попаданец, решив если не успокаивающим бубнежом, так капелькой юмора разрядить обстановку. Вот только цепляющиеся за одежду женские ладошки неожиданно налились излишней силой, а женский зырк из-под заплаканных ресниц вышел весьма недобрым. Эльфийке явно не понравились шуточки в ответ на её душевные, полные мук изливания. — Ладно, молчу…

— А мне… мне… выдали ораву мелкой, противной гоблы… хнык… — на этом моменте в голосе девушки начали прорезаться нотки обиды. — А эти… хнык… эти с*чки смеялись надо мной… противно хихикали… хнык… хвастались своими накаченными самцами… хнык… нежными мальчиками… хнык… и… и… даже за деньги отказывались делиться-яя!!!

— Да уж, действительно злобные стервы, — не стал спорить попаданец. Такая вещь, как буллинг, или издёвка, если по человечески, ему была знакома не понаслышке. Злобный у*бан остаётся злобным у*бан до тех пор, пока сам не переживёт в полной мере нечто подобное. Ну, или пока в лоб не прилетит несколько фунтов стали. — Ты должна им отомстить! Баб перебей, а их мужчин продай в самый дешёвый бордель.

— Хе-хе… — невольно рассмеялась в ответ на предложение несостоявшегося героя Эрелуне. Вот уж действительно, жестокие нравы подземных безумных арахнофилок. — Ты хороший… такой хороший, что хочется запереть в своём личном каземате, и никуда не отпускать… — после непродолжительного морального срыва девушка явно начала приходить в себя. По крайней мере, она больше не плакала, зато начала говорить жуткие вещи своим полным странной теплоты тоном. — Когда тебя привели, я думала, что ты соглядатай хозяйки этого места… все мы так думали. Начались разговоры о том, что надо от тебя как-то избавиться, ограничить, начать контролировать, чтобы вести о всеобщей лживости наставниц храма не дошли до Благословленной. Я тогда посчитала, что это… мой шанс. Схвачу за яйца человечка паучихи, а потом заставлю этих с*чек со мной поделиться «мясом» эхе-хе-хе… — утерев слюну вместе с натекшими слезами, дроу немного отстранилась от вновь напрягшегося попаданца. — Но ты вёл себя так странно, словно на всю голову больной извращенец, который и без дрессуры с ментальной ломкой согласен… согласен… ну… даже за ручки держаться. Даже спокойно ел то, что я готовила, а о таком мне только читать в самых грязных женских эротических романах доводилось. В жизни… ну… не бывает так. Только если это не большой обман или злая шутка над наивной дурочкой, а я… я не дура.

— Боже… она ж меня прирежет, если догадается… — пробормотал про себя парень, начав покрываться холодным потом.

— Ня-ха-ха, глупый партнёр, верно, я твой Бог! Твоя мягкохвостая Богиня! — в ответ завела свою шарманку зловредная кицунэ. — Если не хочешь огромных проблем с этой очарованной нами остроухой, слушайся меня. Она — наш ключ отсюда, поэтому не медли, а начинай творить все те грязные извращения, чтобы шарм магический стал настоящим.

— Всё время думала, что это большой обман, — продолжила говорить эльфийка. — Что ещё немного додавить, ещё капельку, и маска лжеца треснет, явив привычный нам, дроу, страх вперемешку с отвращением. Ещё и другие начали снова шептаться, что я повелась на всякие мерзкие извращённые нежности, что не дроу, а нелепая инцельфка-древолюбка с поверхности. Что могу совладать только с послушными больными извращенцами, а не настоящими самцами, что… аргх… как-же это меня злило… и злит до сих пор. Ведь… ведь из-за них я не замечала… не понимала, какой ты хороший! Что ты действительно на всю голову больной, извращённый ублюдок, а не притворщик! Хе-хе… насколько же надо быть странным, чтобы пытаться вызвать ревность у дроу… мне… мне одновременно очень стыдно, что я вообще с тобой разговариваю, а не забиваю плетью, и очень-очень приятно, что нашёлся хоть один мужчина который… которому я нравлюсь…

— Ладно… сочту за комплимент, — услышав в свою сторону за этот разговор нелицеприятных вещей больше, чем за всё время проведённое в Подземье, парень лишь утомленно пожал плечами. В конце то концов он, действительно, по местным меркам человек весьма… смелых вкусов.

— Ах, какой же ты милый! — тем временем продолжала быть честной сама с собой Эрелуне, решив одним проливанием слез не ограничиваться. Знаком этого стала легшая на щеку Александра тёплая гладкая ладонь его остроухой визави. — Такой хороший, что хочется сломать тебе ноги, чтобы точно-точно никуда от меня не делся! Хи-хи, я сегодня такая откровенная. Никогда на душе не было так спокойно, так одухотворенно, как сейчас. Совсем глупенькая, рассказала так много постыдного… даже перебрав с алкоголем, не думаю, что смогла бы стать столь беспечной. Как