но при современном состоянии наших знаний ничего достоверного по этому поводу неизвестно, а потому лучше не затрагивать этот вопрос».

Так как для объяснения характера Павла I Е.С. Шумигорский (1907) нашел нужным упомянуть о соматическом здоровье этого государя, мне кажется необходимым сказать несколько слов о значении частых кровопусканий, которые ему делали. Ф.Г. Головкин (1912) уверял, что доктор Фрейганг каждое новолуние пускал кровь Павлу Петровичу; по воцарении император не пожелал продолжать это лечение. Головкин упрекал фаворитов за то, что они более заботились о своем обогащении, чем о здоровье государя и благополучии подданных. Нужно думать, что частые кровопускания ослабляли здоровье Павла I и имели некоторое значение в раннем увядании его организма. Если бы кровопускания повторялись и после ноября 1796 года, организм государя ослабел бы еще больше: усиленная деятельность вместе с потерями крови истощали бы организм Павла I. Несдержанность императора по воцарении объясняется не прекращением кровопусканий или болезнью печени, а отсутствием весьма важного момента – боязни ответственности. При жизни матери Павел сдерживал эмоции, и этот спасительный страх сдерживал аффекты; когда вся власть оказалась в его руках и не было основания бояться ответственности, тогда можно было раздражаться «до бешенства». Как врач, хочу заметить, что сила аффектов зависит и от психических причин, и от обстановки; вообще же, не следует переоценивать значение соматического здоровья.

Что касается описанных многими родственниками и приближенными галлюцинаций Павла (явления Петра Великого), то они, с моей точки зрения, не доказывают наличия у государя психического заболевания. Скорее всего, он страдал какой-то психопатией, проявлявшейся в периоды декомпенсации эпизодами колебаний настроения, вспыльчивости, мнительности.

Следует заметить, что подозрительность Павла Петровича, несомненно, имела основания. «На каждом вахтпараде, на каждом маскараде… за ним следили убийцы… Было до тридцати лиц, которым поочередно предлагали пресечь жизнь государя ядом или кинжалом» – вспоминал А.Ф. Коцебу (1877). И тем не менее остается фактом, что Павел I, сослав многих сановников, никого из них не казнил за все время своего царствования.

Страх насильственной смерти витал над Павлом всю жизнь. Видимо, это объяснялось атмосферой лжи и притворства двора Екатерины II, в которой рос Великий князь. Императрица знала о спорности своих прав на престол, доставшийся ей путем преступления братьев Орловых против законного государя – Петра III. Всегда помнил об этом и его наследник. Убийство отца навсегда разделило Павла и его мать… Странный страх сопутствовал Павлу с детских лет. Ему постоянно мерещилась какая-то опасность. Хлопнет где-нибудь дверь – он лезет под стол, дрожа; за обедом то и дело слезы, потому что дежурные кавалеры не очень-то нежны, а нянюшек нет: их удалили, ибо они рассказывали сказки, пели старинные песни и были суеверны, а цесаревич должен был воспитываться «разумно» в век Вольтера и Фридриха Великого. Впрочем, это не мешало мальчику обнаруживать способности к наукам и остроумие. Императрица Елизавета умерла, когда Павлу было семь лет. Петр Федорович по своему легкомыслию не мог заняться воспитанием маленького Павла. Впрочем, однажды голштинские родственники принудили его посетить какой-то урок цесаревича. Уходя, он сказал громко: «Я вижу, этот плутишка знает предметы лучше нас». В знак своего благоволения он тут же пожаловал Павла званием капрала гвардии (Чулков Г., 1993).

То, что случилось летом 1762 года, осталось в памяти Павла на всю жизнь. 28 июня утром в его апартаменты в Летнем дворце в Петербурге вошел взволнованный Н.И. Панин и приказал дежурному камер-лакею одеть цесаревича. Впопыхах на него напялили первый попавшийся под руки камзол и потащили в карету. Лошади помчали Панина и его воспитанника к Зимнему дворцу. Маленький Павел дрожал, как в лихорадке. В ту ночь Екатерина была провозглашена императрицей. Павла вывели на балкон и показали народу. На площади толпились простолюдины, купцы и дворяне. Проходившие гвардейцы, расстраивая ряды, буйно кричали «ура». Эти крики пугали мальчика, и он почему-то думал о своем отце. В Зимнем дворце был беспорядок. Придворные и офицеры толпились и шушукались… Впоследствии Павел узнал, как Екатерина совершила свой поход во главе гвардии в Петергоф и как ее растерявшийся супруг, отрекшийся от престола, был отвезен в Ропшу. Он нашел в бумагах Екатерины после ее смерти известное письмо Алексея Орлова: «Матушка, пощади и помилуй…»

Несмотря на все усилия Екатерины II, Павел не считал врагом Петра Федоровича и даже любил его. Этот человек не успел обидеть чем-нибудь сына. А Н.И. Панин, к которому Павел скоро привык, внушал ему некоторые «странные» мысли об императрице. Нашлись и другие, которые растолковали мальчику, что после смерти Петра III надлежало императором быть ему, Павлу, а супруга убитого государя могла быть лишь регентшей до его совершеннолетия. Великий князь это запомнил. Тридцать четыре года думал он об этом, тая в сердце страх перед Ангальт-Цербстской принцессой, которая насильственно завладела российским престолом, не сомневаясь в своем праве самодержавно управлять многомиллионным народом.

В деле воспитания наследника Екатерина действовала энергично. Поклонница западной цивилизации, она решила пригласить ко двору Даламбера. Но из этого ничего не вышло. Он отверг предложение императрицы. Знаменитый энциклопедист, намекая на «геморроидальные колики», от которых по официальной версии умер Петр III, писал Вольтеру: «Я подвержен геморрою, а он слишком опасен в этой стране», то есть в России (Чулков Г., 1993).

Пришлось ограничиться российскими воспитателями. Среди них был известный своими «Записками» Семен Андреевич Порошин, человек честный и широко образованный. Павел изучал историю, географию, математику, русский язык, немецкий, французский, латинский. Позднее других приглашен был в качестве преподавателя архимандрит Платон, впоследствии Митрополит Московский. Прежде чем назначить учителем, его пригласили на обед ко двору, императрица долго с ним беседовала, желая убедиться в том, что будущий воспитатель не суеверен. По-видимому, о. Платон с честью выдержал экзамен и был допущен как доверенное лицо к наследнику престола. Положение его было трудное. Князь М.М. Щербатов, автор известного сочинения «О повреждениях нравов», писал, что Екатерина «закон христианский (хотя довольно набожной быть притворяется) ни за что почитает… можно сказать, что в царствование ее и сия нерушимая подпора совести и добродетели разрушена стала…». Такого же мнения о Екатерине был и вольнодумец Фридрих II, который был уверен, что она, притворяясь благочестивой, вовсе не религиозна. Впрочем, строгий монах, храня веру, удивлял своим красноречием и ученостью даже скептиков. Его книги известны были в Европе. Сам Вольтер лестно отзывался о силе его проповедей.

29 августа 1772 года по распоряжению Екатерины II, всячески подчеркивавшей свое преклонение перед Петром I, у его могилы в Петропавловском соборе прошла торжественная церемония, на которой присутствовал и его правнук Павел. К надгробию