был возложен флаг командующего турецким флотом, разбитого русскими в Чесменском сражении. Митрополит Платон в конце своей проповеди неожиданно сошел с кафедры и, подойдя к захоронению, воскликнул: «Восстань теперь, великий монарх, Отечества нашего отец. Восстань и воззри!», чем страшно напугал юного Павла. Граф К.Г. Разумовский, услышав призыв Митрополита, сказал окружавшим его придворным: «Зачем он его зовет? Если он встанет, нам всем достанется!» (Крупова Р.Е., Лурье Л.Я., 1993).

Шли годы. Настало время решать семейные проблемы Великого князя. О печальном опыте первого его брачного союза я рассказал в главе о Екатерине II. Вторая женитьба оказалась удачной. Екатерина II, заручившись поддержкой Фридриха, развила бурную деятельность по заключению будущего брачного союза. По легенде, мать подложила сыну в бюро миниатюру с портретом Софии-Доротеи. Любуясь изображением девушки, Павел Петрович в нее влюбился. София-Доротея, готовясь к встрече с женихом, интересуется Россией и изучает русский язык. Она тщательно конспектирует мемуары прусского офицера Манштейна, служившего в России во времена Анны Иоанновны и оставившего интересные описания жизни при русском дворе. 11 июля 1776 года в Потсдаме при посредничестве Фридриха Великого прошла встреча принцессы Софии-Доротеи и Великого князя Павла Петровича. Тогда же было объявлено о помолвке и был подписан брачный контракт. При прощании с невестой Павел Петрович вручил ей несколько исписанных листков – инструкцию о поведении супруги Великого князя: «1. Блюсти веру, то есть все, что относится к церковным обрядам. 2. Почитать Ее Величество и вести себя с нею подобающим образом. 3. Со мною вести себя так, как я того пожелаю… 6. (Уважать) русский язык и другие знания касательно страны… 8. С должной бережливостью относиться к деньгам, гардеробу и другим расходам…». Бережно сохраняя эти наставления, Мария Федоровна некоторое время спустя сделала к ним приписку, где отметила, что подобному поведению научена с детства и только несчастный первый брак мог побудить ее супруга к написанию такой записки (ГАРФ. Ф. 728, оп. 1, д. 239). В августе София-Доротея приехала в Россию. Следуя наставлениям Екатерины II, она подготовилась к принятию православия и нового имени – Марии Федоровны. В списке знаменательных дат появляется запись: «…приняла Святое крещение 14/25 сентября…». 26 сентября 1776 года состоялось венчание Павла Петровича и Марии Федоровны. От имени Священного Синода на следующий день после бракосочетания им преподнесли две иконы в серебряных окладах с образами их святых покровителей – «Апостол Павел» и «Мария-Магдалина». Мария Федоровна, разительно отличаясь от умершей Наталии Алексеевны спокойствием, прагматизмом и уверенностью, следила тщательно за своим здоровьем. Она следовала совету И.И. Бецкого и по утрам с головы до ног обливалась ушатом холодной воды. Прекратила обливаться лишь за год до смерти, пошутив: «Не годится выпрашивать у Бога лишние дни!». Никогда серьезно ничем не болевшая, мощная телом, статная, уравновешенная, она среди придворных получила тайное прозвище «Чугунная» (Васильева Л.Н., 1999).

Жизнь Павла протекала в семейном кругу, в политическом бездействии, не лишенном острого внимания к государственным делам. Своими мрачными впечатлениями от политики Екатерины он откровенно делился с Н.И. Паниным, и они осуждали большой двор, где, по выражению Павла, «боятся нестрашного и смеются несмешному». Весной 1777 года Великая княгиня забеременела. Осенью пришлось переехать в Зимний дворец, покинув Павловск, который был подарен Екатериной молодым супругам. Они уезжали «в меланхолии», как будто предчувствуя, что в Петербурге их ожидает что-нибудь недоброе. В самом деле в ту осень постигло столицу ужасное бедствие: приезд великокняжеской четы совпал с самым страшным в летописях Петербурга наводнением. Суеверный Павел в ужасе смотрел на огромные волны, готовые поглотить все на пути. Ему казалось, что темная стихия угрожает городу, мстя за преступления коронованной убийцы отца. Едва потускнело в душе Павла впечатление от буйства Невы, как на его долю выпало новое испытание. На этот раз в нем был оскорблен не претендент на престол, а отец и семьянин. Когда 12 декабря 1777 года родился в семье цесаревича сын Александр, младенец был по требованию императрицы отнят от родителей и отдан на попечение воспитательниц, назначенных Екатериной. В известные сроки разрешалось Марии Федоровне навещать ребенка, но ни ей, ни Павлу не доверяли воспитание будущего императора. Екатерина, очевидно, тогда уже рассчитывала подготовить ребенка к судьбе престолонаследника. Павел должен был покориться, стиснув зубы.

В конце 1781 года у Екатерины явился план отправить великокняжескую чету за границу. Согласно ее указанию, Павел должен был посетить Австрию, Италию и Францию. Берлин, о котором мечтал Павел, в маршрут цесаревича не вошел. И на этот раз сын повиновался матери, не посмев настаивать на свидании с Фридрихом II. Павел путешествовал под именем князя Северного. Европейские дворы встречали Павла с почетом, какого он не знал в России. Это льстило ему и волновало его честолюбивое сердце. В Европе многие сознавали, как двусмысленно положение Великого князя. В Венском театре предполагалось поставить «Гамлета», но актер Брокман отказался играть, сказав, что, по его мнению, трудно ставить на сцене «Гамлета», когда двойник датского принца будет смотреть спектакль из королевской ложи. Император Иосиф был в восторге от проницательности актера, и представление шекспировской трагедии не состоялось. Из Вены Павел с женой поехал в Италию. В Риме у Павла было несколько свиданий с Пием VI. Во Флоренции Павел не удержался от резких порицаний екатерининских фаворитов. Путешественники побывали в Ливорно, Парме, Милане и Турине. Оттуда князь Северный со свитой поехал в Париж. Там Павла и его жену «угощали» пирами и балами каждый день, между прочим и граф д’Артуа, и граф Прованский. Ни Павел, ни они не предвидели, что вновь встретятся при иных обстоятельствах: принц Кондэ, графы д’Артуа и Прованский спустя несколько лет бежали от огня революции и нашли убежище в России, выпросив субсидии. В разгар этих торжеств цесаревич неожиданно получил от Екатерины грозное письмо. Была перехвачена переписка наперсника Павла, князя Куракина, с Бибиковым, который в своей корреспонденции отзывался неуважительно об Екатерине и ее фаворитах. Слухи о неладах императрицы с наследником дошли до Людовика XVI, и король спросил цесаревича, имеются ли в его свите люди, на которых он мог бы положиться. На это Павел ответил с присущей ему выразительностью: «Я был бы очень недоволен, если возле меня находился самый маленький пудель, ко мне привязанный: мать велела бы бросить его в воду, прежде чем мы оставили Париж». Восьмого июня путешественники уехали из столицы Франции. Маршрут путешествия был таков: Орлеан, Тур, Лилль и Брюссель. Более месяца Павел и его жена наслаждались семейным счастьем в Этюпе около Монбельяра, где жили родители Марии Федоровны.