Итак, назавтра утром – это был понедельник – мы с Надей сели в бежевый «Пежо», который нам любезно предоставила Таня. За рулём – Надя, разумеется. Я ещё только собиралась учиться вождению – придётся, ведь теперь я не просто вдова, но состоятельная дама, у которой скоро будет малыш. Не в метро же его таскать.

– Аня, что ты решила по поводу своих квартир? – поинтересовалась Надя, нажимая на педаль газа.

– Ту, которая в Бескудниковском переулке, продаю: очень большая, мне там даже неуютно. А вторую пока себе оставлю, я к ней привыкла. Хочу маму убедить переехать ко мне.

– А сколько тебе предлагают за первую?

– Сорок миллионов рублей.

– Ого! Неплохо. Хотя я думаю, ты можешь выручить больше, если не станешь спешить.

– Нет, Надя. Не хочу я тянуть. И потом, что изменят несколько тысяч?

Надя пожала плечами и вдруг сказала:

– Наверное, ты права. Если предположения Андрея верны, вот-вот Махмуд со своей командой объявится в Москве. Вряд ли он так легко отдаст тебе такие деньги.

– Надя, ты не видела его дворец. Для него миллион долларов – так, мелочь.

– Да? Интересно будет посмотреть при случае, – задумчиво протянула моя подруга. Я не поняла её мысль: она что, хочет оказаться у Абу-Салемов? Меня передёрнуло от одного воспоминания. Правда, относились ко мне неплохо, за исключением того, что произошло перед отъездом из Бельгии, но ощущение неволи невыносимо.

– Надя, я надеюсь, ты не собираешься туда?

– Не знаю, не знаю… До начала учебного семестра в Сорбонне ещё две недели.

В её голосе прорезались воинственные нотки, которые меня не порадовали. Представляет ли себе Надя, что это значит – оказаться среди тысяч мусульман, которые русскую женщину за человека не считают? Остаётся надеяться, что она пошутила. В любом случае – не поедет же она к Абу-Салемам без разрешения Андрея? А он ей этого не разрешит, можно не сомневаться.

Мы подъехали на Остоженку, к нашему институту, который иногда называют университетом – большому бежевому трёхэтажному зданию с колоннами. Надя недовольно поморщилась: свободных мест на стоянке не было. После непродолжительных поисков, всё-таки обнаружилось, но пришлось втиснуть наш «Пежо» между «Жигулями» и «Мицубиси» преподавателей. Надя вопросительно посмотрела на меня:

– Мне здесь подождать или пойдём вместе?

– Ой, вместе, пожалуйста!

Одна я, наверное, умерла бы от страха.

Мы прошли внутрь. Было тихо, никого не видно: судя по всему, сейчас лекция. А вдруг каникулы? Мне стало не по себе: уже отвыкла от института, да, если честно, немножечко и от российской действительности. И спрашивать встречных «Скажите, сейчас случайно не каникулы?» как-то неудобно. Надя смотрела на меня выжидательно, даже сочувственно, словно понимала, какой сумбур творится в моей голове. В конце концов, я пришла к выводу, что каникулы ли, лекция ли, секретарь декана должна быть на месте. Я не забыла, где деканат?..

Пока я лихорадочно размышляла, послышались шаги. Обернувшись, я чуть не умерла со страху: к нам приближался декан собственной персоной! Он сразу узнал меня и посмотрел недовольно и сердито.

– Кравцова, то есть Абу-Салем! Куда вы исчезли? Хотите, чтобы вас отчислили?

Прежде чем я открыла рот, чтобы произнести предсмертное слово, в разговор вступила Надя:

– Добрый день! Я – частный детектив Надежда Сергеевна Леман. Хочу сразу пояснить, что ваша студентка Анна Сергеевна Кравцова-Абу-Салем отсутствовала по крайне уважительной причине: её похитили террористы.

– Что? – возмущённо воскликнул декан. – Вы шутите?

– Благодаря Анне Сергеевне предотвращены теракты в Бельгии и Индии, – невозмутимо продолжала Надя. – Спасены тысячи человеческих жизней. Подробности можете уточнить в ФСБ, у подполковника Антона Лебедева.

– Да? – опешил декан. – Я не знал… Это серьёзно? – он вопросительно посмотрел на меня. Я поняла, что говорить надо сейчас – или никогда:

– Семён Петрович! Это правда! Меня похитили! Меня возили в Бельгию, Индию, Мангашапур, там произошёл теракт…

– Гм! – прокашлялся декан. – Это меняет дело. Однако прошу зайти ко мне, там и поговорим обо всём. – И джентльменским жестом пригласил нас в свой кабинет. У меня затряслись коленки, но Надя мягко и уверенно взяла меня под локоть, и мы вошли.

– Ну-с, девушки, садитесь! – снова обратился к нам декан. – Анна, так что там за история с террористами?

Я взглянула на Надю, будто ожидая подсказки, но подруга только слегка кивнула, словно говоря: не бойся, смелее, всё получится, это должна сделать ты сама. И я выдавила из себя:

– Они убили моего мужа… А меня усыпили и увезли…

– Что?! – подскочил Семён Петрович. – Ваш муж убит?

– Да… перед Новым Годом…

– Какой ужас! – всплеснул руками декан. – А что говорит милиция?

Я облизнула губы. Кажется, сейчас станет полегче:

– Преступника пока не нашли. Но террористы…

– Да-да, Анна, террористы! Так вас похитили? Что же с вами сделали?

Тут до меня дошло, что ответить придётся так: «Они меня заставили танцевать». Глупее некуда, террористы никогда ещё никого к этому не принуждали. Так как же сказать?

– Они возили меня в разные страны, а в мои вещи подкладывали всякие штуковины, чтобы устраивать теракты, – произнесла я и почувствовала себя крайне глупо. Но если придётся сознаться, что выступала в танцевальных турнирах от имени России – умру на месте.

Надя деликатно кашлянула:

– Аня скромничает. Благодаря ей были сорваны теракты. Самый опасный – в Мангашапуре. Искусственный оползень, который устроили террористы. Возможно, вы уже слышали об этом.

– Что?! – глаза Семёна Петровича напряжённо расширились, словно готовые выпрыгнуть. – Какой кошмар!

– Как видите, Семён Петрович, Аня совершила настоящий подвиг.

Декан шумно вздохнул, покачал головой и произнёс:

– Если так, это, конечно, меняет дело. Но, Анечка, я бы вам порекомендовал взять академический отпуск. Я не уверен, что вам следует сейчас сдавать сессию.

Только теперь до меня дошло, что сейчас время сессии. Вот почему народа в институте немного.

– Семён Петрович, я как раз этого и хочу! – торопливо заверила я. – Всё равно я беременна…

Декан судорожно всплеснул руками:

– Анечка! Так вы беременная прошли через все эти ужасы?!

Я почувствовала, что стремительно краснею. Никто за язык меня не дёргал – сознаваться в своей беременности. Хотя как раз эта причина для академического отпуска самая уважительная.

– Да… – только и смогла пролепетать я.

Семён Петрович шумно вздохнул: