Проблема в том, что он не пожелал умирать.

— Так, что у нас здесь… — развернул контракт Совнар. — Бла-бла-бла, пункты-пункты… ага, вот. Предельное ограничение срока. Истекло восемь лет назад.

— Я не мертв, — прошелестело в листве. — Я живее всех живых. Вы не имеете права принуждать меня к смерти, убивать меня или наносить вред моему здоровью. Также вы не имеете права целенаправленно вызывать события и стечения обстоятельств, при которых я мог бы умереть.

Совнар одно за другим материализовал топор, бензопилу и бобра. Топор и пила легли на траву, бобер покосился на бушука и побрел в лес. Задумчиво глядя ему вслед, Совнар подумал, что Гастарок — достойный сын своего отца. Кто его просил соглашаться на все эти условия?

Надо будет поговорить с Кебуром. Это же он проводил сделку. Почему вовремя не дал своему господину добрый совет?

— В таком виде я проживу еще тысячи лет, — довольно сказал дуб. — Ты ничего не сможешь мне сделать, демон.

Совнар закурил. Ох уж эти смертные. Никто не играет честно, каждый пытается где-нибудь схитрить. Их все устраивает, пока демон смиряет себя и направляет свое существование на выполнение их жалких прихотей, но едва приходит время расплачиваться…

— Что стоишь, отрыжка Бездны? — с недовольством спросил дуб. — Уж поверь, в ближайшие часы я точно не умру.

Совнар выпустил большое кольцо дыма. Ползущая за бобром Вероника тоненько закашлялась.

— Возможно, насчет «не вызывать стечения обстоятельств» мы немного погорячились, — сказал ей Совнар. — Как мы теперь его заберем?

— Дя, — ответила девочка.

— Но ты-то не клялась, — продолжил Совнар. — Ты просто ребенок. Ты даже не понимаешь, о чем я говорю, не так ли?

— Дя.

— Смотри, какая красивая у меня зажигалка, — прищелкнул пальцами Совнар.

Вероника зачарованно уставилась на игрушку. Зажигалка и правда была очень красивая — серебристая, с красными разводами, похожая на языкастого демона.

— Смотри, — чиркнул колесиком Совнар. — Вот я щелкаю — есть огонек. Вот я щелкаю — другого цвета огонек. Как Нижний Свет — каждый раз меняю цвет огонька.

— Дя!

Это точно «дай». Совнар улыбнулся маленькому полудемоненку и положил зажигалку на траву. Вероника тут же подползла и схватила ее, забыв о пере Кагена.

— Я даю ее тебе на хранение, — сказал Совнар. — Это не игрушка, эта зажигалка очень легко… поджигает. Смотри, Вероника, не вздумай играть там, где много сухой травы. Она очень легко загорается.

— Ты не имеешь права вызывать обстоятельства, которые могут привести к моей смерти! — напомнил волшебник-дерево. — Хотя ты и не сможешь сжечь дерево зажигалкой. И зачем ты даешь ребенку играть с огнем? Откуда у тебя вообще ребенок?!

— Я его украл, — спокойно ответил Совнар. — Вырвал из рук рыдающей матери, которая не хотела отдавать мне долг. Кстати, у тебя же есть дети?

Вероника чиркнула зажигалкой, и ее глаза округлились. Она потрогала огонек, обожглась, тихонечко пискнула и выронила зажигалку. Дерево вскрикнуло:

— Не смей! Ты не можешь пытаться меня сжечь! Убить меня! Договором это запрещено!

— Я и не пытаюсь тебя убить, — ответил Совнар. — Я просто дал ребенку поиграть с зажигалкой. И надеюсь на лучшее.

— А она сама не сгорит?

— Ну… всякое возможно. Я ей не отец.

— Демоны… ублюдки…

Трава, впрочем, не загорелась, огонек сразу потух. Вероника пососала обожженный пальчик, подобрала зажигалку и снова начала чиркать. Дома ей таких игрушек не давали, и она была зачарована этим новым волшебством.

— Бессовестное исчадие, — укоризненно сказал дуб. — Ты разве не понимаешь, что нарушаешь условия контракта? Ты вызываешь стечение обстоятельств, любой суд займет мою сторону. Но хорошо, хорошо, сжигай меня! Сжигай — и будь проклят!

— Бессовестный?.. — удивился Совнар. — Я?.. Естественно, я бессовестный. Странно пытаться меня этим устыдить, я же демон. Зато я законопослушен. А какое у тебя оправдание?

— В смысле?

— Когда ты заключал договор, там черным по белому было писано, чем и когда тебе придется платить. Ты и в самом деле думаешь, что можешь гонять демонов Паргорона по своим делам, получать наши льготы и услуги... и потом увильнуть от оплаты?

— Я был обманут! Я получил гораздо меньше, чем стоит моя душа!

— Не переоценивай стоимость своей душонки. Я вот сейчас перечитал контракт, и вот на что обратил внимание: тебе можно продлевать свою жизнь, но нельзя получать фактическое бессмертие. Фактическое, понимаешь? А теперь я изучил ауру дуба… и это вовсе не дуб. Это что-то типа магического баньяна… а они бессмертны.

— Ложь! — возмутился волшебник. — Я… следовал букве договора!

— Ты слишком жаден, — подошел и погладил кору Совнар. — Тебе было мало стать просто долгоживущим деревом. Ты понадеялся, что сможешь стать вечноживущим и сумеешь скрыть этот факт. Но откуда тебе было знать, что по твою душу явится не обычный бушук, а банкир?

— Я могу это контролировать, — торопливо произнес волшебник. — Это не истинное бессмертие. Только… вечное самоподдержание физической оболочки. И потом, я же дерево.

— Нет, тебя уже поймали, — ухмыльнулся Совнар. — Я теперь вижу твои корни… большая часть тебя под землей. Это даже не баньян, это… какой ты огромный. Ты и вправду добился с нашей помощью великого могущества. Бессмертия к тому же. Даже если б я сжег этот дуб подчистую — что бы случилось? Ничего. Ты бы ускользнул в свою корневую систему, а потом пророс снова. Хитро, ваше чародейство, очень хитро.

Вероника продолжала чиркать зажигалкой. Только теперь огонек почему-то все время оставался лиловым. Совнар покосился с недоумением, Вероника повернула к нему голову, чиркнула снова — и загорелся синий огонек… зеленый… серый…

— Итак, что же мы с тобой будем делать… — произнес Совнар. — А собственно, что я?.. Ты добился бессмертия — добился. Нарушил контракт. Я тебя забираю. Восемь лет назад еще мог забрать, считай их моим подарком.

Под землей что-то загудело. Земля содрогнулась, пошла волнами. Вероника не удержалась в сидячем положении и упала, издав недовольное кряканье.

— Сопротивление бесполезно, — предупредил Совнар, сворачивая контракт в трубочку. — Не делай сам себе хуже, глупая условка.

Суд затягивался, и Фурундарока это все сильнее злило. Он хотел побыстрее со всем покончить, и ему было плевать, кому достанется этот