нет семьи и наследников. Единственный, кто с ним встречается, это местный священник Резон Гронат, он вроде бы служил вместе с бароном в армии, и является его единственным другом.

У Мариши двое детей: дочь десяти лет и сын — восьми. Живёт она только с огорода и домашней птицы. Раньше делала любую работу у других людей, зарабатывая на кусок хлеба. А в последнее время ей перестали давать работу, это староста и его сын запугали людей. Теперь вот и домашняя птица стала пропадать с подворья, кто-то её ворует, и к следующей зиме ей нечем будет кормить детей. Я позвал жену и Маришу в кладовую, где было практически пусто, поставил на полку свой рюкзак, являющийся Сумкой путешественника. Достал из него другую Сумку путешественника — свой баул, в который Анейра складывала продукты перед нашим побегом из Загорья.

— Анейра оставь половину наших продуктов здесь. Вот тебе накопитель, так как эта сумка потребляет много энергии при извлечении вещей.

Сам подозвал детей Мариши, усадил за стол и наложил им понемногу каши из общего котла.

— Ребята, очень важное дело! Вы сейчас съедите эту кашу, выпьете вот этот чай и побежите к священнику Резону Гронат. Вы должны уговорить его прийти сюда. Скажите, что приехал дворянин, очень издалека, и обязательно хочет его видеть. Дело касается барона Рондала де Дрон. Ничего не перепутаете? Никому другому ничего не говорите, только самому священнику.

Ребята быстренько покушали и выскочили во двор.

Вдруг со двора доносится какой-то крик. Бегу на крик. Во дворе волосатый, грязный и пьяный мужчина, ростом на голову выше меня, и с ручищами, в три раза больше моей ладони пытался схватить сынишку Мариши, тот убегал от него, но мужчина загнал мальца в угол двора. Из пристроя к дому выскочили Анейра и Мариша и своими телами загородили ребёнка, мужик ударом руки отбрасил Маришу в сторону, после этого в его затуманенном мозгу прорисовывается новая женщина, которую он раньше не видел. А Анейра успела переодеться в платье, скромное для дворянки, но просто шикарное по понятиям жителей деревни. Моя жена пытается что-то выговаривать этому неандертальцу, который просто хватает своей лапищей её за шею и приподнимает от земли.

— О, ещё одна сучка!

Взмах Сумрака и лапища вместе с Анейрой падает на землю. Пьяный в недоумении рассматривает упавшую женщину, в следующий момент до его замутнённого сознания доходит боль и факт потери руки. Жуткий рёв вырывается из его глотки, но сразу же обрывается, так как его голова отделяется от туловища и тоже валится на землю. Толкаю всё ещё стоящее туловище в сторону, чтобы оно никого не придавило. Сделано это было как раз вовремя, туловище валится назад, забрызгивая всё вокруг кровью, и со страшным грохотом падает на какие-то доски, ломая их.

Наклоняюсь над женой, она в сознании, но разум в глазах отсутствует. Даю ей лёгкую пощёчину, и как только глаза начали движение, начинаю озадачивать.

— Аня! Ты чего расселась? Этот урод покалечил Маришу, опять ударил девочку, напугал пацана! Давай работай, ты целитель, или погулять пошла? Пацан на мне, остальные на тебе. Работай, Аня!

И жена бросается к пострадавшим. У женщины только ушибы, Малые Исцеления приводят её в порядок, правда от слабости она не стоит на ногах, так как последние силы организма ушли на восстановление мест ушибов. Мальчишка напуган, но я знаю, как привести в себя мальчика.

— Смотри, как мы с тобой этого гада разделали. Ловко ты его в угол заманил, а я раз ему мечом, и башка покатилась! Но без тебя я бы не справился. Смотри мама как напугалась! Давай успокой её, ты же будущий мужчина, защитник, будешь сильный и смелый как папа! Давай к маме.

Мальчик подбегает к матери прижимается к ней и что-то говорит. Она сама прижимает его к себе, а по щекам текут слёзы.

Анейра хлопочет над девочкой и через пару минут она приходит в себя, но, так же как и мама, не может подняться, исцеление отобрало последние силы.

— Аня неси девочку в дом, на кухню, за стол. Корми их.

Сам беру на руки Маришу и несу туда же. Веса в ней килограмм сорок, не больше. Это какая же у неё степень истощения? Оставляю всё женское население на кухне.

— Аня, если ещё кто-то полезет, сразу бей магией. Не надо их морально воспитывать, сразу бей Воздушным кулаком, не поймут, бей Копьём. Без меня из дома не выходить! Все поняли? — беру мальчонку за руку, и мы выходим из дома.

— На лошади давно не ездил?

— Как папку убили, больше не ездил.

Вывожу Ужаса со двора, тщательно закрываю ворота с внутренней стороны, затем перелезаю через забор, сажаю мальчика на спину лошади, и, ухватившись за рог запрыгиваю сам. Сидим без седла, некогда было седлать коня.

— Показывай дорогу к священнику.

К дому священника на краю деревни подъехали через пять минут. Подъехал вплотную к крыльцу, на которое вышел мужчина лет пятидесяти, одетый в обычные штаны и куртку. В руках он держал меч в ножнах.

— Я Мики де Витур. Речь о делах в вашей деревне и о судьбе вашего друга, де Дрона. Сразу говорю, вам и ему я не враг, но для разговоров времени нет, немедленно приходите на подворье Мариши. Меч возьмите, может понадобиться, — разворачиваю коня и едем обратно.

Со стороны, наверное, прикольно смотрится: седла нет, узды нет, мальчик и мужчина сидят на спине рогатой лошади. Мужчина дёргает лошадь за рог:

— Давай обратно, — и та разворачивается и быстрым шагом идёт в сторону подворья Мариши.

Через две минуты подходит священник, я только и успел открыть ворота и завести коня. Сейчас это — старый солдат, с оружием и цепким взглядом. Приглашаю священника в дом. Проходя через двор, он останавливается, ногой пододвигает голову сына старосты к его телу.

— Это ты его?

— Я.

— Давно бы надо было, только сан мне не позволяет.

— А чего он к Марише прицепился, в ней ведь одни кости? Лучше, что ли, баб нет?

— Дом у неё хороший, отобрать хотят.

— Ладно, обговорим.

Зашли в дом, Мариша со слезами бросилась к священнику. Он пытается её успокоить.

— Как девочка? — спрашиваю у жены.

— Спит, поела и спит! С ней всё нормально.

— Покорми гостя, и мальчика тоже, — сам выхожу на подворье.

По моим соображениям, уже должна быть делегация во главе с возмущённым старостой. Через несколько минут ко мне присоединяется и Резон Гронат.

— Что ты говорил про барона?

— Давай это дело закончим,