Он перестал говорить, и в комнате надолго установилась тишина. Шейн вдруг понял, что делает Лит Ахн. За последние два года в офисе Первого Капитана и повсюду в Доме Оружия Шейн слышал немало разговоров алаагов о таких разведывательных миссиях для выяснения того, что Лит Ахн объявил своей задачей. Путешествие в одиночку в зону алаагских планет наверняка закончится - независимо от того, узнает ли Лит Ахн судьбу своего сына или нет - заключением самого бывшего Первого Капитана, как мухи, в прозрачную смолу.

– А сейчас,- промолвил Лит Ахн,- мы займемся подробностями эвакуации из этого непродуктивного мира. Я обойду стол кругом и хочу, чтобы каждый из вас по очереди высказывался о предполагаемом времени, необходимом для посадки всех ваших офицеров в корабли Флота. Расскажите также о каких-то особых проблемах, которые могут возникнуть в ходе эвакуации в вашем регионе…

Он с другими Капитанами занялся подробностями эвакуации с планеты Земля. Стоя рядом с Лит Ахном и, по-видимому, забытый, Шейн поймал себя на том, что не испытывает никакого торжества и вообще никаких эмоций. Просто все было закончено - и только: все, что он намеревался сделать. Его сознание снова погрузилось в мир собственных мыслей о Питере и Марии, где оно еще раньше пребывало во время долгого ожидания Лит Ахна в его кабинете.

Около стола началось какое-то движение. Алааги, включая Лит Ахна, поднимались на ноги и выходили из зала. Шейн последовал за Первым Капитаном и видел, как к тому прямо за дверью подошел Сьор Элон.

– Всем алаагам следует послать общее уведомление,- сказал Лит Ахн адъютанту.- Мы покидаем эту планету. Весь персонал с оружием и другими вещами из арсенала этого Дома должен собрать их и подготовиться к отправке. Все служебные дела приостанавливаются, и у персонала будет свободное время, пока ему не прикажут собраться для транспортировки на один из кораблей Флота.

– Я прослежу за этим, непогрешимый господин,- сказал Сьор Элон.

Ни он, ни Лит Ахн не обратили никакого внимания на Шейна, следующего за ними с автоматическим послушанием зверя, выполняющего последний данный ему приказ. Лит Ахн продолжал отдавать распоряжения адъютанту весь обратный путь, но Шейн почти не слушал его. Ни одно из них его не касалось, и его судьбой мог по-прежнему распоряжаться Лит Ахн. Поэтому он совершенно остолбенел, когда увидел, что Первый Капитан и Сьор Элон прошли через двойные двери в кабинет, и, попытавшись пройти следом, обнаружил, что двери закрылись у него перед носом, оставляя его одного в холле.

Он стоял на месте, сбитый с толку.

В Доме своих хозяев он почти автоматически снова приобрел реакции Шейна-зверя. Зверь, оставленный без приказов, просто ждал. Поэтому он ждал… и ждал. Никто не звал его из кабинета, и двери не открывались. Ничего не происходило.

Подобно полузатопленному куску дерева, медленно поднимающемуся на поверхность из темных вод, пришло к нему понимание того, что Лит Ахн покончил с ним. Его не собираются казнить. Ничего с ним не собираются делать. Как и сама Земля, он просто покинут Первым Капитаном.

Без всякой причины Шейна пронзила острая душевная боль. Смешно, но в каком-то смысле он почувствовал себя таким же отверженным, как после смерти матери, когда остался сиротой. Было даже такое чувство, что его несправедливо лишили казни, которую он ожидал. Он воспринимал пренебрежение со стороны Лит Ахна, как будто тот был его давним другом или близким родственником.

Он все так же стоял в полной растерянности. Как человека, которому отсрочили смертный приговор, его переполняло чувство бесконечности окружающего его мира, но ему было некуда идти. Казалось, он уже не принадлежит к живым и, будучи изгнанным из мира живых навсегда, должен остаться, где был, а не пытаться проникнуть во вселенную, из которой был удален на веки веков.

С огромным усилием вытащил он себя из этого состояния - подобно тому, как человек, тонущий в трясине, может выбраться на твердую землю и обрести жизнь.

Не было никакого смысла продолжать стоять перед закрытой дверью.

Он повернулся и пошел по пустому коридору, гулко стуча каблуками по черно-белым плиткам пола. Эхо его шагов отдавалось от стен, с которых уже сняли висевшее там оружие. Пройдя довольно далеко и несколько раз повернув, он наконец начал встречать алаагов и людей - бывших слуг алаагов, которые, как и он сам, не вполне еще понимали, что они больше не слуги.

Алааги по большей части перемещались с места на место. Люди стояли небольшими группами, переговариваясь, или бродили от группы к группе. Служебные различия стерлись. Шейн видел, как охранники разговаривают с курьерами-переводчиками и служащими всех других подразделений, начиная от Службы эксплуатации и кончая личными прислужниками алаагов.

Он миновал их всех, чувствуя, что его тянет в определенном направлении, но еще не вполне уверенный, куда именно. Как бы то ни было, у него не возникало желания говорить с этими людьми. И только дойдя до коридора на уровне первого этажа, он услышал, как знакомый голос произносит его имя.

Он обернулся и увидел, что к нему бежит Сильви Онджин.

– Шейн! - выпалила она, хватая его за левую руку и увлекая за собой.- Пойдем со мной. Мы организуем общее собрание всех работавших здесь людей. Нам надо решить, выходить ли нам всем вместе или посылать делегатов для переговоров с людьми на улице!

Он вытаращил на нее глаза.

– Неужели ты не понимаешь? - нетерпеливо спросила она, дергая его за руку.- Алааги отказались от нас. Они не возьмут с собой никого из нас. Ты ведь знаешь, что сделают обыкновенные люди с нами - работавшими на алаагов,- когда чужаки покинут Землю и мы останемся незащищенными! Нас всех убьют. Они обвиняют нас во всех казнях и мучениях. Они обвиняют нас во всем. Никто из нас не осмелится выйти на улицу, пока мы не придем к какому-то соглашению с теми людьми,- пойдем, Шейн!

– Подожди,- сказал он, останавливаясь и заставляя ее остановиться тоже. Он взглянул на нее. Ее коротко стриженные темные волосы были в порядке, но бледное искаженное лицо сделалось почти отталкивающим. Когда-то она пробуждала в нем нежные чувства, и призрак этих чувств все еще жил в нем, не обретая, однако, жизни и смысла. Он взял ее за руку.

– Сильви,- сказал он,- собрание ничего нам не даст, как и делегаты. Пойдем со мной и выйдем на улицу вместе. Я позабочусь о том, чтобы никто тебя не тронул. Они послушаются меня. Я - Пилигрим, тот, кто дал ход этой революции во всем мире.

Она в изумлении уставилась на него и неожиданно вырвала из его руки свою.

– О-о, ты сошел с ума, как многие из них! - выкрикнула она,- Выйти с тобой? Ты, должно быть, думаешь, что я тоже не в своем уме! Ты - Пилигрим? Ты думаешь, я в это поверю? Человек вроде тебя никогда не смог бы стать Пилигримом; у любого хватит ума понять это. Люди на улице разорвут нас на куски в тот самый момент, когда ты попытаешься сказать им такую вещь!

Она отступила от него на шаг.

– Тебе просто надо спасаться, Шейн,- сказала она.- Я не в силах помочь тебе, если ты сошел с ума. У меня нет времени возиться с тобой, если ты не в себе…