который осматривал стеллажи с зельями и направлялся к ней. По походке в нем можно было различить аристократа, но глаза, которые виднелись из-за шляпы, сверкали азартным блеском.

— А я думал, ты прогнала эту мерзость из магазина, — мужчина снял головной убор и стряхнул дождевые капли с мантии, пачкая идеальный пол. — Здравствуй, дорогая.

Блондинка напряженно сжала в руке палочку под прилавком, всматриваясь в лицо волшебника. Она не видела его многие годы, хоть и знала, что он находился где-то рядом. Эверлин стиснула зубы, чтоб не прогнать человека прочь, но сдержалась, понимая, кто перед ней стоит и что может сделать.

— Ты сам возишься с подобной «мерзостью», как ты выразился. Что тебе нужно?

— Разве так встречают старых знакомых? — человек ехидно улыбнулся, приземляясь на стул рядом со столешницей. — Предложишь выпить?

Монморанси скривилась и неохотно вытащила из ящика прилавка бутылку фирменного скотча. Разлив темную жидкость по бокалам, она протянула один мужчине, делая глоток из второго. Сейчас ей как никогда нужен был алкоголь. Он притуплял ее нервозность перед эти магом, как и остальные чувства, превращая девушку в стальную холодную статую. Мужчина довольно улыбнулся.

— Не разочаровываешь. Как успехи у магазина? Слышал, что он довольно популярен во всей долине. К тебе приезжают даже из Лондона и закупаются партиями. Лаверна совсем отошла от дел и скинула весь семейный бизнес на тебя?

Эверлин сжала стакан в руке и нервно поерзала. Меньше всего она хотела видеть этого мужчину. И еще меньше — беседовать о делах, семье и вообще о себе.

— Зачем пришел? — она старалась не грубить, зная способность этого волшебника даже в пьяном состоянии точно попадать заклинаниями в цель. Девушка инстинктивно дотронулась до правого предплечья, на котором красовался маленький шрам, оставленный когда-то этим дементором.

— Хотел увидеть дочь. Разве мне это запрещено? — мужчина весело засмеялся, попивая скотч, а его взгляд оставался холодным. Он изучал зельеварку, пытался прочитать ее мысли, понять, о чем она думает. Но сталь в глазах Эверлин только забавляла его.

— О, именно сейчас? Разве пяти лет не хватило на то, чтоб меня увидеть? — речь девушки сочилась ядом, что только подбивало интерес отца к ней. Его девочка выросла, и это ему явно не нравилось.

— Я был занят, много путешествовал, — мужчина неоднозначно махнул рукой, намекая, что рассказывать о своих приключениях он не собирался. — Кстати, твои дружки знатно потрепали моих ребят, — как бы невзначай сказал волшебник, допивая скотч, и взмахом палочки налил себе еще.

Он неотрывно следил за реакцией Эверлин, пытаясь выцепить полезную для себя информацию, но Монморанси нахмурила брови, не понимая, о чем вел беседу мужчина.

«Он что, говорит о школьниках? А если и так — о ком конкретно? Не уж то какие-то дети набрели на лагерь пепламб? Но почему именно дружки? Я со многими общаюсь, многие ходят за пределы Хогвартса. Странно».

— Не понимаю, о чем ты.

— О, я думаю, понимаешь. Присмотрись к тем, с кем общаешься, дорогая, — человек окинул пристальным взглядом дочь, пытаясь отыскать в ее серых глазах ложь. Но, видимо, убедившись, что она действительно не понимает, успокоился. В конце-концов, может, она не так близка с этой девчонкой с необычной магией?

— Чего ты хочешь? — Эверлин устало откинула прядь волос на спину. Ее утомило просто нахождение отца в одном помещении с ней, а уж беседа вытягивала из нее краски жизни.

«Ну точно дементор!»

— Прошел слушок, что у тебя есть дневник нашего предка. Я бы хотел на него взглянуть, — не стал ходить вокруг да около отец.

Монморанси в миг напрягалась, но старалась не показывать своего волнения и секундного страха. Зачем он ему вообще? Он хочет узнать больше о древней магии? Чего он мутит со своими головорезами? Водоворот мыслей в голове Эверлин заставляли ее внимательно слушать собеседника и сосредотачиваться на конкретных словах, выискивая в них скрытый смысл.

Но хрена с два она отдала бы такую важную вещь этому прохвосту. Еще погубит весь магический мир, а она виноватой окажется, что позволила хоть одним глазком взглянуть на драгоценную информацию.

— Не знаю, с чего ты взял, что он у меня. Я не храню всякое барахло, — со спокойным лицом солгала Эверлин.

Привычка врать отцу пошла из далекого детства, когда колдун заставлял семилетнюю дочь изучать программу Хогвартса на годы вперед. И сдав все СОВ на «Превосходно», девушка даже немного была ему благодарна, что он, хоть и жестко, но вкладывал в нее знания с юного возраста.

Эверлин с громким звуком поставила стакан на прилавок, обозначая твердость своей позиции. И если бы ее отец владел легилименцией, он давно бы нашел в ее мыслях место, где хранится заветная книжка.

— А твоя бабка считает иначе. Когда она передавала тебе магазин, вместе с ним отдала и дневник. Ты ведь его перевела? — мужчина гнул свою линию, убежденный, что его дочь лжет, и старался надавить, зная, как девушке важна ее семья.

— Что ты с ней сделал? — мгновенный холодок пробежался по затылку блондинки, и она тряхнула головой, отгоняя от себя липкий страх за Лаверну. Нет, он бы не стал трогать бабку. А мать тем более.

— О, ничего такого, просто поговорил по душам, — мужчина оскалился, понимая, что попал в яблочко. Под страхом за родных она обязательно расколется.

— Если ты тронешь ее хоть пальцем, я лично всажу тебе нож в шею, — и это была не пустая угроза. Эверлин крепче сжала в руке палочку, готовая в любой момент нападать. Или защищаться. Отец весело рассмеялся, наслаждаясь ее яростью.

— Не нужно мне угрожать, девочка. Ты хоть и стала сильнее с нашей последней встречи, но со мной тягаться все еще не сможешь. А будешь раскидываться такими речами, я быстро закрою твой миленький ротик. Ведь детей должно быть видно, но не слышно, — мужчина, довольный своими словами, одним глотком осушил бокал и, надев цилиндр, поправил складки на мантии. — Что ж, я дам тебе время подумать по поводу дневника и закончить перевод. Тогда и вернусь за ним.

Виктор Руквуд отсалютовал своей дочери, кидая на прощание «до скорого», и