да кости, — скрипучий голос Лаверны ударил по голове молотом, заставляя сморщиться в неприязни. Бабка никогда особо не жаловала меня, подвергая вечной критике и осуждениям. Ее помешанность на красивой внешности заставляло меня чаще сбегать из дома в магазин в Лондоне, помогая матери с торговлей.

— Я тоже рада тебя видеть, ба, — я раздраженно махнула волосами, откидывая пряди назад. От Лаверны не ускользнул этот жест, и она довольно хмыкнула. Единственное, что ей во мне нравилось наверняка — так это мои волосы. После смены цвета они приобрели серебристый оттенок, что удовлетворяло бабку — ведь у нее были такие же. Говорила, что подобная шевелюра бывает только у вейл, и часто относила себя к ним. Но, по правде говоря, никогда ей не была.

— Я оставлю тебя ненадолго, мне нужно заглянуть в «Твилфитт и Таттинг», прикуплю несколько платьев для грядущих приемов. А ты направляйся в «Слизень и Джиггер» передавай Уолшу от меня привет.

Я согласно кивнула и, высвободившись из ее цепких лап, зашагала по каменной дорожке к мистеру Джиггеру.

В лавке пахло лекарствами. Пожилой мужчина стоял у прилавка и вытирал поверхность столешницы. Когда прозвенел колокольчик над входной дверью, старик поднял взгляд водянистых глаз и тепло улыбнулся, завидев меня.

— Эверлин, дорогая, давно тебя здесь не видел! — мистер Джиггер оторвался от своего занятия и разложил передо мной образцы зелий, которые я иногда покупала у него, когда приезжала на лето домой.

— Здравствуй, Уолш, — я внимательно оглядела предложенные настои и обратила внимание на полку за спиной хозяина лавки. — Сегодня я к тебе за кое-чем особенным.

Мужчина проследил за моим взглядом и, обернувшись, снял с полки склянку. Он внимательно изучил ее содержимое и осторожно протянул мне.

— Ты уверена, что хочешь использовать этот ингредиент? Он довольно опасен.

Я понимала опасения торговца, ведь перуанский порошок мгновенной тьмы считался контрабандой и был запрещен на территории магического мира. Но именно он мне и необходим для зелья от черноты.

— Уверена, — я достала из сумочки несколько галеонов и сложила стопочкой на прилавок. Уолш смиренно отдал мне флакон и пожелал удачи, когда я выходила на холодный воздух улицы.

Лаверна уже ожидала меня у соседнего здания, готовая трансгрессировать в Хогсмид. В письме накануне она изъявила желание провести ревизию моего магазина, просмотреть все отчеты и проданные зелья. Я закатила глаза, вспоминая, как настырно она хотела держать контроль над тем, что больше ей не принадлежит. Мы переместились в деревушку в одно мгновение, и, открыв дверь, на нас налетела взволнованная Пенни.

— Хозяйка, беда! — она переводила огромные глаза с меня на бабку, и я не могла понять, к кому из нас она обращается. Меня позабавила эта ситуация, и я нахально хмыкнула, отмечая, как эльфийка робеет перед Лаверной.

— Успокойся и объясни, что случилось, — старая перечница властно подняла руку, пытаясь утихомирить взволнованную домовику. Я же устало опустилась на стул рядом с прилавком и прикрыла глаза. Пусть сами разбираются.

— Не хватает двух флаконов любовного эликсира! Пенни, как обычно убирала лавку, зашел человек, спросил, где хозяйка, Пенни ответила, что она в отъезде! И дальше темнота! А очнувшись, поняла, что не хватает зелий! Пенни так виновата, госпожа Лаверна! — эльф тараторила, не прекращая кланяться в ноги бабки. Меня перевернуло от такого раболепия.

Бабка скосила на меня глаза. В них плескалась сталь. Ну начинается…

— Эверлин, ты не зачаровала магазин, когда уходила? Я вроде ясно дала понять, что если ты не будешь справляться с лавкой, она снова перейдет во владения твоей матери, — голос был ледяной, как снежная лавина. Лаверна разочарованно покачала головой и, отпустив Пенни, снова пустилась в нотации.

Я слушала весь ее поток наставлений и непрошенных советов с каменным лицом, удерживая в себе желание разнести к херам эту чертову лавку. Бабка, понимая, что я ее не слушала, прикрикнула, заставляя меня взорваться.

— Да хватит уже мне наседать на мозг! Это мой магазин, я сама решу все вопросы с ним! А ты, будь добра, проваливай в свой особняк!

— Ты, несносная девчонка, да как ты смеешь так со мной разговаривать! — Лаверна вскипела, искажая свое молодое для своего возраста лицо. — Ты такая же, как твой папаша. Неуравновешенная.

Я с размаху скинула фамильную пепельницу со стола и вылетела из магазина, обронив «катись к черту». Во мне бушевала чистая ярость, и, отойдя на достаточное расстояние от деревни, я разразилась криком, пуляя заклинания в камни.

Упомянув схожесть с отцом, Лаверна довела меня до белого каления. Не знаю, сколько времени я потратила на вымещение злости на ни в чем не виноватые булыжники, но, завидев вдалеке Эву, я прекратила свои терзания. Девушка, видимо, направлялась ко мне, и я на ходу перехватила ее.

Стоун удивилась моему состоянию, но не стала расспрашивать, чему я была благодарна. Пообещала рассказать позже.

***

На редкость солнечная для ноября погода радовала глаз. Такие не типичные ситуации могли означать только одно — происходит что-то ненормальное. На улице, в доме, с людьми.

Себастьян возвращался с очередной вылазки с видом явно не первой свежести. Уже больше недели он выслеживал отряды гоблинов, но слишком вымотался, раздосадованный своими неудачами. Тёплая ванная для снятия напряжения была хорошей идеей, чем парень и воспользовался, переступив порог общей гостиной. Долго отмокать в горячей воде не удалось. Навязчивая мысль продолжить изучение книги из скриптория не давала покоя даже в такие моменты. Сэллоу наскоро обтерся махровым полотенцем цвета своего факультета и поспешил в место, где оставил свою драгоценную находку.

Обычно он замечал нотации друга в их общей спальне, когда те оставались одни. Но теперь слизеринец слышал только звенящую тишину. Эта элитная задница тоже где-то пропадала. И в известность никого не ставила, включая своего приятеля. Что было совершенно не свойственно наследнику древнего рода.

Щёлкнув нехитрый часовой механизм на двери за лестницей, Себастьян аккуратно, словно мышка, прошмыгнул внутрь. В крипте было неестественно шумно. Вдали послышались характерные причмокивания и вздохи. Брюнет моргнул пару раз и прищурился, поглядывая в тускло освещенное помещение.

Оминис восседал на широком диване, обложенный подушками, а его окружали полуголые девушки. Обязательной атрибутикой каждой были синие галстуки. Рубашка Мракса была расстегнута, обнажая его фарфоровую кожу, ремень валялся где-то в стороне. Когтевранки с диким желанием целовали каждый сантиметр его