Гости прибывали непрерывно — нарядные, возбужденные и радостные. Слышались оживленные голоса и громкие приветствия, перемежаемые поцелуями. У входа стояли телевизионщики с камерами, вселяя в прибывающих надежду, что их покажут в новостях и светской хронике. Длинноногие девушки из нашего театра в мини-юбках разносили подносы с напитками и картинно улыбались. Оркестр играл вальсы.

Сам по себе конкурс красавиц интересовал губернский народ лишь потому, что первые места на нем обычно получали чьи-то любовницы. Как правило, либо Храповицкого, либо Лисецкого. А поскольку и тот и другой свои связи на стороне старались не афишировать, это был единственный шанс увидеть их девушек во всей красе. Да еще полуголыми. Здесь было на что посмотреть и что потом обсудить. Бомонд предвкушал.

Ажиотаж не в последнюю очередь подогревался нашей войной с налоговой полицией, широко освещаемой в местной прессе. Ее исхода ждали с нетерпением. Разумеется, каждый в глубине души был бы счастлив увидеть наше дружное руководство за решеткой. Слезы богатых — услада русского сердца.

Но в случае нашей победы губернская общественность была вполне готова довольствоваться зрелищным срыванием погон с генерала Лихачева. Покушение на Сырцова, которого все считали нашим ставленником в лагере Кулакова, добавляло событиям привкус опасной тайны, тем более пикантной, что самим гостям, в отличие от нас, ничего не грозило.

Слух о прибытии на наш праздник Вихрова будоражил чиновничьи умы всю последнюю неделю. Но тут нашу элиту поджидало разочарование. Сам Вихров так и не приехал. Вместо него прибыл Иван, шумный и жизнерадостный, которого мы с Храповицким встретили утром в аэропорту, после чего разместили в лучшем номере лучшей из наших гостиниц и все вместе поехали обедать в «Мираж».

Часам к трем нам стало ясно, что Иван Вихров считает для себя оскорбительным покидать ресторан, не уничтожив все находившиеся там запасы спиртного. И Храповицкий, проявив не свойственное ему милосердие, отпустил меня домой переодеваться, попутно возложив на меня обязанности по встрече гостей. А сам остался ублажать Вихрова.

Итак, Вася, Виктор и я стояли в глубине холла и расшаркивались с приглашенными, своим видом изображая любезность и радушие. Вася был в удлиненном белом смокинге и выглядел чрезвычайно импозантно. Он даже целовал дамам руки, щекотал их надушенной бородкой, покашливал и томно закатывал глаза. Я от души надеялся, что Храповицкий, которого Вася копировал в одежде, тоже притащится в белом смокинге, и они с Васей будут ходить в обнимку, как братья-близнецы. Или как подгулявшие официанты.

Виктор был в черном костюме с зауженными книзу брюками и в лакированных туфлях. С непривычки он то и дело застегивал и расстегивал пуговицы на пиджаке, подтягивал галстук, краснел и пытался улыбаться. Выходило это у него довольно зверски. Я надел обычный черный смокинг и бабочку. Короче, смотрелись мы хотя и несколько разностильно, но все же лучше, чем три богатыря с жуткого лубка Васнецова.

Между прочим, все трое мы были с парами. Рядом с Васей заученно улыбалась и перебирала ногами Ольга в очень коротком ярко-красном платье в обтяжку, без рукавов, но с высоким горлом. Возле Виктора крутилась пухлая миленькая Анжелика в черном костюме с длинной юбкой, счастливая оттого, что сегодня она единственная из трех его жен была удостоена чести представительствовать. Обе, разумеется, были увешаны драгоценностями.

Что до меня, то я галантно поддерживал под руку Настю, доставленную сюда моей охраной. Точнее, крепко сжимал ее локоть, чтобы она не убежала. Она уже несколько раз порывалась это сделать, но я в последнюю минуту ухитрялся ее поймать и строго на нее пошипеть, грозя приставить к ней персонального охранника. Она ненадолго затихала. Ее длинноногая фигура, если приглядеться, была, пожалуй, даже недурна. Но детское подвижное лицо непрерывно гримасничало, как у школьницы на скучной торжественной линейке.

Улучив минутку, Анжелика подкралась ко мне и весело подмигнула.

— Вот, скажи, Ольга думает о чем-нибудь или нет? — проговорила она негромко мне на ухо.

Я не имел ни малейшего понятия, о чем думает Ольга и делает ли она это вообще.

— В ее возрасте такие платья носить! — доверительно продолжала Анжелика. — Ей уже тридцать пять исполнилось!

Ольга настороженно покосилась в нашу сторону.

— Вы там не обо мне случайно говорите? — осведомилась она.

Я не знаю, чего было больше в ее вопросе: женской проницательности или убежденности, что у присутствующих не может быть иной темы для обсуждения, кроме Ольгиного наряда и возраста.

— Анжелика как раз восхищалась твоим платьем! — отозвался я.

— Правда? — подозрительно спросила Ольга. — Мне тоже нравится твой костюмчик, — пропела она, обращаясь к Анжелике. — «Шанель», да? Я его в Москве видела. Очень миленький. И так тебя стройнит.

Почувствовав обидный намек на свои размеры, Анжелика слегка надулась и вернулась к Виктору. Зато Настя совсем сникла. На ней была простая узкая белая рубашка навыпуск и темные джинсы. Посреди разряженной публики, да еще в центре всеобщего внимания, она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Хотя мне она нравилась и в джинсах. Так было забавнее.

Из первых лиц не было только Ефима Гозданкера, генерала Лихачева и Кулакова. Последний не посещал наши праздники, считая их барскими причудами и пощечиной нищим народным массам. Я, в свою очередь, полагал, что нищие народные массы больше страдают от отсутствия отопления и плохого водоснабжения, чем от наших вечеринок. Ну и еще от собственного безделья.

Зато силовики были в полном составе. Они подходили к нам, крепко встряхивали руку, со значением смотрели в глаза и с удивительным однообразием советовали нам держаться до победного конца. Как будто мы собирались рухнуть прямо здесь на мраморный пол холла. Вице-губернатор Величко приехал с женой, сыном и снохой, но, едва завидев меня, шарахнулся в сторону, как испуганная лошадь.

Владик Гозданкер прибыл с Дианой и Боней. Следом за ними появился Пономарь в костюме нежно-песочного цвета. Все четверо подошли к нам поздороваться.

— Где тут бякнуть по полтинничку? — деловито осведомился Боня.

— Чего? — не понял я.

— Ну, вмазать где? — пояснил Боня. — С утра маковой росинки во рту не было.

— Да подожди ты! — одернул его Владик. И обращаясь ко мне, заговорщицки шепнул: — Нам надо поговорить. — Он опасливо посмотрел на Пономаря и прибавил: — Только не сейчас.

— Ты, кажется, здесь хозяйка бала, — насмешливо бросила Диана Насте, в упор пронзая меня взглядом ярких дерзких глаз. Мне сразу стало жарко.

— Скорее, я кошкоподчиненная, — пробормотала Настя смущенно.

— Какая подчиненная? — машинально спросил я, глядя на Диану.

Она была в черном вечернем платье с низким вырезом и узкой талией. В тщательно уложенных темно-русых волосах мелькали золотистые блестки. Сегодня ее вызывающая красота была какой-то слишком откровенной и притягивающей.