Они ошиблись.

Заправила – Доусон.

Доусон повернулся к Елене. На лице его играла легкая ледяная усмешка.

– Какое несчастье, не правда ли? Такое печальное завершение такой выдающейся карьеры. Но вы не оставили мне другого выхода. Вы слишком много ему сказали. Он – человек умный и с легкостью сложил бы два и два, чего допускать не следовало. А вы, видимо, это недопоняли. Так?

Он придвинулся поближе к Елене, потом еще ближе – пока она не ощутила его дыхание.

– Руперт, возможно, был человеком ленивым, но уж никак не тупым. О чем вы тут думали, когда принялись разглагольствовать перед ним о Прометее? В этом не было никакого смысла. Ну да ладно, давайте лучше поговорим о вас.

Симон Доусон. Как могли они его проглядеть? Ведь им следовало отвергнуть Руперта Вере по той же причине, по которой они отвергли Майлза Пармоура: и тот, и другой постоянно находились на виду. Настоящий кукловод был безликим помощником и действовал через своего рассеянного начальника.

– Так, значит, вы все это время держали его в неведении, – произнесла Елена, обращаясь скорее к себе, чем к Доусону.

– Кого – Рупи? А зачем ему было о чем-то знать? Он всегда безоговорочно доверял моим советам. Но никто не мог сравниться с ним в обаянии. А нам нужна была обаятельная марионетка. «Нужна» – в прошедшем времени. Теперь же нужда в нем миновала – верно?

Елена отступила на шаг.

– Вы имеете в виду – он стал не нужен, потому что Британия подписала договор.

– Совершенно верно. Уже десять минут как это произошло. Но кто же вы такая? Нас, кажется, не представили друг другу.

«Браунинг» по-прежнему привычно покоился в правой руке Доусона. Доусон извлек из нагрудного кармана плоскую металлическую коробочку – очевидно, какую-то разновидность личного электронного секретаря.

– Давайте-ка посмотрим, что нам скажет по этому поводу сеть, – пробормотал Доусон.

Он поднял устройство и нацелил на Елену. На квадратном экране тут же возникло ее изображение. Затем экран замигал, словно перебирая сотни лиц, – и остановился лишь тогда, когда добрался до нужного.

– Елена Петреску, – произнес вслух Доусон и принялся читать сопроводительный файл: – Родилась в 1969 году в Бухаресте, в Румынии. Единственная дочь Андрея и Симоны Петреску. Андрей был ведущим румынским специалистом в области криптографии. О, а вот это уже интереснее! Был вывезен из Бухареста накануне государственного переворота 1989 года... Николасом Брайсоном.

Доусон поднял голову.

– Вы вышли замуж за Николаса Брайсона. Далее ваши файлы идут вместе. Вы оба – работники Директората. Расстались с мужем пять лет назад... За год до ухода вы трижды покупали овуляционные препараты – очевидно, пытались забеременеть. Гм-м... насколько я понимаю, не получилось. Регулярные еженедельные визиты к психотерапевту. Интересно, что вас так мучило – положение перебежчика в чужой стране, работа в столь засекреченном агентстве, как Директорат, или рушащийся брак?

Небрежный тон Доусона и смысл его слов настолько не вязались друг с другом, что Елена невольно содрогнулась. Она заметила, что, хотя Доусон и продолжает сжимать пистолет в руке, он почти не обращает внимания на свой «браунинг».

– Произошла утечка. Ваши планы стали известны. Вы не можете этого не понимать, – сказала Елена.

– На самом деле это меня не волнует, – безмятежно отозвался Доусон.

– Сомневаюсь. Когда вы решили, что Руперт Вере все узнал и доложит об этом в МИ-5, вы взволновались настолько, что убили его.

– ЦРУ, МИ-6, МИ-5 и все прочие третьеразрядные шпионские агентства давно уже нейтрализованы. Вот с Директоратом пришлось повозиться подольше – возможно, из-за вашей параноидальной структуры, – хотя именно благодаря той самой секретности, которая мешала внедрению чужих агентов, нам было намного легче вас парализовать. Как забавно. Кстати, даже странно, как долго ваши люди не могли осознать, что их время ушло, что вы просто-напросто больше никому не нужны! АНБ так просто захлебнулось в потоке информации – электронная почта и телефонные звонки не могут пробиться через интернетовские линии. О господи, эта контора – настоящий реликт «холодной войны»! Они до сих пор воображают, будто Советский Союз так и стоит на прежнем месте! Подумать только, ведь были времена, когда АНБ было жемчужиной американских спецслужб! Что ж, во многом именно рассекречивание положило конец их царствованию. А ЦРУ – эти уроды, которые умудрились случайно подсунуть бомбу под китайское посольство в Белграде и которые даже не догадывались, что у Индии имеется ядерное оружие, пока их не ткнули носом! Потрясающая тупость! Они вообще не заслуживают обсуждения. Разведывательные агентства – достояние прошлого. Неудивительно, что вы все так старались помешать возвышению «Прометея» – вы подобны динозаврам, бессильно проклинающим неизбежность эволюции! Но после этих выходных всему миру станет ясно, что вы вышли в тираж. На берегу озера зародится новый всеобщий порядок, и род человеческий обретет такую безопасность, какой никогда прежде не ведал.

Тут Доусон снова вспомнил о «браунинге» и прицелился в Елену.

– Иногда приходится жертвовать несколькими людьми ради блага многих. Мне так и видится завтрашний заголовок в «Телеграфе»: «Иностранный секретарь Вере убит самоубийцей». А в «Сан» будет что-нибудь вроде «Убила министра, потом себя». Возможно, они станут намекать на некую нечистоплотную сексуальную связь. А пистолет и частички пороха, несомненно, докажут, что убийство совершено вами.

С этими словами Доусон свинтил глушитель с «браунинга»; а затем он метнулся вперед с силой и грацией барса и очутился рядом с Еленой. Доусон вложил пистолет женщине в руку, сжал ее пальцы на рукояти – хватка у него была железная – и изогнул ее руку так, что дуло касалось виска Елены. Елена принялась отчаянно, судорожно отбиваться; даже если ей ничего больше и не удастся, она подпортит этому мерзавцу запланированную картину! Женщина испустила пронзительный вопль. Елене казалось, будто ее телом овладела некая сила, и стремление выжить, преобразовавшись, придало мощи ее мышцам. Она извивалась, выворачивалась и лупила Доусона по чему придется – а потом услышала еще один голос, доносящийся словно бы откуда-то издалека.

Голос Ника Брайсона.

– Доусон, что вы делаете?! Вы с ума сошли! Она – наш человек! – крикнул Брайсон. Дверь стенного шкафа отворилась, и Брайсон выбрался наружу. Он по-прежнему был замаскирован под чиновника с Уайтхолл-стрит: паричок, усы, очки – все на месте. Лишь при внимательном рассмотрении в нем можно было обнаружить некое отдаленное сходство с Николасом Брайсоном. Пиджак его был в щепках и пыли, свидетельствуя, что Ник добирался сюда ползком, по аварийному ходу. – Ее послал сам Жак Арно!

– Что за... Кто вы такой?! – выдохнул Доусон, разворачиваясь к нежданному гостю. На лице его отразилась странная смесь изумления и неуверенности. При этом он на миг ослабил хватку, и Елена мгновенно рванулась в сторону. Она одним мощным рывком вывернула пистолет, который вложил ей в руку Доусон, и бросила его Брайсону.