Примет ли Вере предложение, высказанное в записке, или, на удивление им, предпримет что-нибудь совершенно неожиданное? Брайсон был совершенно уверен, что первой реакцией Вере будет любопытство и тот действительно направится в свою чердачную резиденцию. Но на тот случай, если Вере вдруг запаникует или почему-либо решит отправиться куда-нибудь в другое место, Брайсон пристроился к нему в хвост. Ник без особого труда проследовал за ним через зал заседаний палаты общин, не теряя его среди толпы парламентариев. Он тенью скользил за Вере, пока тот поднимался по каменным ступеням, мимо бюстов прежних премьер-министров, направляясь в свой кабинет. Но через некоторое время Нику пришлось остановиться; если бы он пошел дальше, то неизбежно привлек бы к себе внимание.

Обязанности личного секретаря Руперта Вере исполняла Белинда Хедлэм, плотная, коренастая женщина лет шестидесяти, собиравшая свои седые волосы в плотный узел на затылке.

– Эта леди сказала, что вы ее ждете, – негромко сообщила она иностранному секретарю, когда тот перешагнул порог своей приемной. – Она сказала, что отправила вам записку.

– Да, спасибо, – отозвался Вере. Тут он заметил Елену, сидящую на кожаном диване у двери в кабинет. Елена приняла все необходимые меры, чтобы создать нужный образ: темно-синий костюм был украшен интригующим, но не чрезмерным декольте; блестящие каштановые волосы зачесаны наверх, а губы подкрашены густо-фиолетовой помадой. Елена выглядела потрясающе и при этом очень по-деловому.

Вере приподнял бровь и плотоядно улыбнулся.

– Уверен, что мы с вами не встречались, – сказал он. – Но вам, несомненно, удалось привлечь мое внимание. При помощи вашей записки.

Он кивком пригласил Елену следовать за ним и прошел в маленький полутемный, но превосходно обставленный кабинет, устроившийся прямо под покатой крышей здания парламента. Вере уселся за стол, а гостье предложил кожаное кресло, стоящее чуть в стороне.

Несколько мгновений Вере перебирал свою корреспонденцию. Елена понимала, что Вере сейчас оценивает ее – на миг ей даже показалось, что это взгляд скорее потенциального ухажера, чем противника.

– Вы, должно быть, тоже любительница шарад, – сказал он наконец. – А ответ на вашу загадку – Прометей. Верно? Хотя составлена она примитивно. Ну что это такое, право, – «крик козы между предлогом и местоимением, плюс одиннадцатая буква алфавита»...

Вере умолк, буравя гостью взглядом.

– Так чему я обязан удовольствием видеть вас, мисс?..

– Гольдони, – отозвалась Елена. Она никак не могла избавиться от акцента, а потому ей пришлось пользоваться иностранным именем. Елена, в свою очередь, тоже всматривалась в лицо Вере, но ничего не могла на нем прочесть. Господин иностранный секретарь не стал делать вид, будто он не понимает, о чем идет речь. Он мгновенно узнал слово «Прометей». И все же в его поведении не чувствовалось сейчас ни тревоги, ни страха, ни даже попытки уйти в оборону. Если Вере и вправду причастен к деятельности «Прометея», он явно был человеком опытным. Впрочем, как раз это Елену не удивило бы: Вере не добился бы столь многого, не обладай он талантом лицедея.

– Надеюсь, ваш кабинет чист? – спросила Елена. Вере воззрился на нее, озадаченно и непонимающе. Но женщина не унималась. – Вы знаете, кто меня послал. Прошу прощения за столь экстренный способ связи, но на то есть свои причины. Дело не терпит отлагательств. Ныне существующие каналы связи, возможно, стали ненадежными.

– Простите? – надменно переспросил Вере.

– Вам не следует больше пользоваться нынешним кодом, – произнесла Елена, внимательно наблюдая за Вере. – Это крайне важно, особенно с учетом того, как мало времени осталось до претворения планов «Прометея» в жизнь. Я вскоре свяжусь с вами и сообщу, когда каналы связи снова придут в норму.

Терпеливая улыбка в конце концов покинула лицо Вере. Он кашлянул и встал из-за стола.

– Вы бредите, – сказал он. – А теперь, если вы позволите...

– Нет! – перебила его Елена, перейдя на настойчивый шепот. – Все криптосистемы сейчас под сомнением. Мы не можем положиться на их надежность. Мы меняем все коды. Вам придется подождать дальнейших инструкций.

Все профессиональное обаяние Вере как рукой сняло. Лицо его мгновенно посуровело.

– Убирайтесь отсюда немедленно! – сдавленным голосом приказал он. Слышалась ли в нем паника? Не изображал ли он возмущение, чтобы скрыть страх? – Я сообщу о вас охране; если вы когда-либо еще попытаетесь войти в это здание, то сильно об этом пожалеете.

Вере потянулся к кнопке интеркома, но прежде чем он успел нажать на нее, дверь кабинета открылась. В комнату вошел стройный, изящный мужчина и затворил дверь за собой. Елена узнала это лицо. Она видела его во время недавних изысканий: это был давний заместитель Руперта Вере – Симон Доусон, ближайший помощник иностранного секретаря; именно ему обычно поручалось сформулировать политику Вере.

– Рули, – протяжно, почти томно произнес Доусон, – я тут случайно услышал вашу беседу. Эта женщина тебя утомила?

Русые волосы, румяные щеки и долговязая фигура придавали Симону Доусону странный вид – как будто человек средних лет почему-то до сих пор оставался школьником.

При его появлении Вере явно вздохнул с облегчением.

– По правде говоря, Симон, – да, – отозвался Вере. – Она несет полнейшую чушь – о каком-то Прометее, о каких-то там крипто-чего-то. «Претворение планов Прометея в жизнь» – полнейшая белиберда! Об этой даме нужно немедленно сообщить в МИ-5 – она общественно опасна.

Елена отступила на несколько шагов от стола и теперь стояла, глядя поочередно на этих двоих. Что-то здесь было неправильно. Очень неправильно.

Если только...

Доусон извлек из своего твидового пиджака от «Харриса» плоский бесшумный «браунинг».

– Эй, Симон, зачем тебе пистолет? – удивился Вере. – В этом вовсе нет необходимости. Я уверен, что у этой женщины достаточно здравого смысла, чтобы немедленно удалиться отсюда. Ведь верно?

Елена заметила, как напряглось лицо Вере и как стремительно меняется его выражение: недоумение, испуг, страх.

Длинные, изящные пальцы чиновника привычным движением легли на спусковой крючок. Сердце Елены бешено заколотилось. Она принялась лихорадочно осматривать комнату в надежде отыскать что-нибудь такое, что даст ей шанс сбежать.

Доусон посмотрел ей в глаза, и Елена ответила ему прямым, дерзким взглядом – так что Доусон на мгновение даже заколебался. А потом вдруг нажал на спусковой крючок. Застыв от ужаса, Елена смотрела, как слегка вздрогнул пистолет в его руке. Раздался характерный кашляющий звук, и на белой накрахмаленной рубашке иностранного секретаря Руперта Вере расплылось ярко-алое пятно. Вере рухнул на восточный ковер.

О господи! Симон Доусон! Она ведь уже встречала это имя – все там же, в старых заметках. Так звали более молодого соученика Пармоура и Вере, – она еще предположила, что впоследствии Вере покровительствовал ему.