— Что значит — не было выбора? Выбор есть всегда.

— Да, но всегда ли ты его видишь? Что, если единственный выбор — подчиниться чужой воле или умереть? Что, если тебя с рождения учат беспрекословно повиноваться, и малейшее колебание приводит к жестокому наказанию? Какой тогда может быть выбор?

Изолт вспомнила слова королевы драконов. Судьба свита из воли и силы обстоятельств. Это одна нить, сплетенная из множества прядей.

— У тебя было именно так? — спросила она нерешительно.

Майя кивнула.

— Да. Я была всего лишь дочерью-полукровкой, куда менее важной для отца, чем хороший обед из рыбы. Мне приходилось бороться за выживание еще совсем ребенком, и как только Жрицы Йора поняли, что у меня есть Талант, они приняли меня в свое сестринство. Они не то что ваши слабые мягкотелые ведьмы, они черствые, жестокие и безжалостные. Я была орудием, которое нужно заточить и отшлифовать, и они превратили мою жизнь в точильный камень. Мне никогда не приходило в голову, что все может быть по-иному. Я поступала так, как мне велели, и думала, что счастлива, покоряя свою волю и свою жизнь богу морей.

Слезы стояли в ее глазах и звенели в хриплом голосе. Изабо захлестнула жалость, когда она подумала о своем собственном счастливом и беззаботном детстве.

— Но зачем? Зачем им понадобилось превращать тебя в орудие? Для чего? Все эти смерти и преследования, все эти годы сожжений и охоты на ули-бистов. Зачем?

— Вы захватили наши земли и наши моря, — просто ответила Майя. — Ваш народ пришел откуда-то издалека и просто забрал то, что всегда было нашим. Когда мы пытались протестовать, нас убивали. Вы осквернили наши реки и моря своими городами и селами и вашими грязными животными; вы охотились на китов и морских коров и оставили нас голодать; вы убивали наших людей ради забавы, вы даже взяли в моду носить нашу кожу! — Ее губы искривились от отвращения. — Нас выгнали с наших зимовий на побережье Каррига, а ваши ведьмы построили свою Башню над собственной пещерой короля Фэйргов, совершив немыслимое кощунство! Морские пещеры принадлежат королю и священны, а вы использовали их, чтобы ставить там свои корабли, как будто они — какие-то стойла! Мой народ был изгнан и выжил лишь потому, что научился строить плоты, за которые можно было цепляться в бурных ледяных морях. Единственные острова, оставленные нам, были такими голыми и бесплодными, что даже птицы не могли там гнездиться. Ты спрашиваешь, зачем? Ты удивляешься, почему мы ненавидим вас и пытаемся ниспровергнуть, да, даже вплоть до полного уничтожения? Вот поэтому!

Изабо молчала. Она знала, что Майя говорит правду. Ее жег стыд, и она не знала, что сказать. Извинения и возмущенные оправдания мешались у нее в голове. Это же было очень давно, хотелось ей сказать, и в том, что совершили наши предки, нет нашей вины. Но она знала, что даже самое маленькое действие, даже бросок костей, может иметь огромные последствия.

В конце концов она выдавила:

— Но разве Эйдан Белочубый не пытался достигнуть соглашения с королем Фэйргов? В конце Второй Фэйргийской Войны?

— Ха! — раздраженно выкрикнула Майя. — Люди отбирают наши земли, а потом мнят себя щедрыми и милосердными, потому что позволяют нам платить за использование наших собственных пляжей и рек! Мой дед поклялся никогда не склонять головы перед королем людей, и моего отца заставили сделать то же самое перед тем, как он унаследовал скипетр с черной жемчужиной и корону.

Она откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула, потом добавила более мягко:

— Видишь, меня учили, что все люди злые и заносчивые, и что они заслужили страдания за то, что сделали с Фэйргами. Я была счастлива, что меня избрали совершить это великое деяние для моего народа и что я, жалкая дочь-полукровка, получила возможность оправдать то, что мне милосердно оставили жизнь. Позже я поняла, что вовсе не все люди плохие, начала сомневаться в том, чему меня учили, и задумываться…

Изабо ждала, но Майя погрузилась в воспоминания. Ее лицо казалось грустным и усталым.

— Задумываться о чем? — напомнила ей Изабо в конце концов.

Майя вздохнула и снова обернулась к ней.

— Задумываться о том, как бы могла сложиться моя жизнь, если бы мне позволили по-настоящему любить Джаспера и жить без постоянного страха подвести отца и жриц. Я пыталась, ты знаешь это. Когда родилась Бронвин, я оставила Сани в облике ястреба и не связалась со своим отцом, как должна была. Я попыталась притвориться, что свободна, но было уже поздно. Слишком поздно.

Она наклонилась вперед, прикоснувшись к колену Изабо.

— Разве ты не видишь, что все, чего я хочу, это отыскать мою дочь и спокойно жить с ней где-нибудь? В каком-нибудь месте, где мы с Бронвин могли бы чувствовать себя в безопасности.

Изабо раздирали противоречивые эмоции. Ей пришлось изо всех сил сопротивляться грустной мольбе в голосе женщины, напомнив себе о сотнях ведьм и волшебных существ, погибших ужасной смертью в результате интриг Майи. Вид ее собственной изувеченной руки укрепил ее решимость, и она сказала ровно:

— Ты же видишь, твоей дочери со мной нет.

Майя отшатнулась, в ее глазах сверкнул гнев.

— Но я же знаю, что это ты увезла мою девочку! — закричала она. — Где она? Что ты с ней сделала?

— Откуда ты знаешь? — спросила Изабо.

Майя молчала. Так и не дождавшись ответа, Изабо принялась убирать со стола грязную посуду. Бочонок для воды был пуст, поэтому она вытерла миски ветошью, добавив поход за водой к перечню дел на завтрашнее утро. Она очень устала, и голова у нее гудела от всего услышанного. Ей нужно было привести в порядок свои мысли и чувства. Она повернулась к женщине и сказала:

— Пора отдохнуть. Уже поздно. Утром я отведу тебя обратно на озеро, и ты снова сможешь поплавать.

Майя устало кивнула и прижала руку ко лбу. Изабо сняла с крючьев лестницу и приставила ее к люку в потолке. Потом забралась наверх и провела ладонью над замком, нащупывая охранное заклинание. Как и следовало ожидать, люк был под защитой, и потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как ее снять. Но она была хорошо знакома с защитными заклинаниями Мегэн, так что в конце концов ей удалось совершить пальцами последовательность замысловатых знаков. Символ из зеленого огня на миг вспыхнул и исчез. С охапкой подогретых у огня одеял Изабо повела Майю в комнату этажом выше, которая была намного меньше и почти круглой формы.

Узкая койка с зелеными бархатными занавесями стояла у одной изогнутой стены, а резной деревянный сундук — у другой. Между этими двумя предметами мебели едва было можно протиснуться, в особенности потому, что повсюду были сложены книги, а через середину пола проходила лестница. Майе пришлось вжаться спиной в изгиб стены, чтобы Изабо смогла поставить лестницу на следующий этаж.

— Ты можешь спать наверху, — отрывисто сказала Изабо, не желая, чтобы Майя спала в постели Мегэн. Она знала, что в ее собственной комнате не было ничего такого, что Майе не следовало бы видеть, а эта комната была наполнена книгами и вещами Мегэн, и она не хотела, чтобы Майя рылась в них. — Не пытайся забраться на верхний этаж, потому что люк охраняет заклинание, и ты можешь лишиться нескольких пальцев, если не жизни. Утром я тебя разбужу. Там в сундуке должна найтись какая-нибудь одежда, которая может тебе подойти. Когда переоденешься, бросай сюда эти мокрые лохмотья.