— Почему ты сказала, что я должна превратить твоего отца обратно в человека? — закричала Майя, когда Изабо тащила ее через лес. — Ты хочешь сказать, что тот Хан’кобан, которого я превратила в коня, до сих пор жив — и он твой отец?

— Именно это я и хочу сказать! — рявкнула Изабо. — Ишбель Крылатая моя мать, и мать Изолт тоже, а Хан’гарад Шрамолицый Воин наш отец. Он единственный, кто сможет победить воина шести шрамов, ибо у него самого семь шрамов и в прайдах до сих пор вспоминают его воинскую доблесть. Ты должна собрать всю свою волю и превратить его в человека, потому что он — наша единственная надежда победить Хан’кобана Маргрит!

— Но я не могу!

— Ты должна! — закричала Изабо, когда они добежали до края озера, где, развалившись, лежала Эсрок, поблескивая в свете заходящего солнца как полированная яшма. Принцесса быстро повернулась и устремила на Майю свой опасный холодный взгляд, и та ответила на него, загипнотизированная ужасом. Изабо забралась на драконью спину, и Эсрок с насмешливым криком взвилась в воздух, на лету подхватив Майю своими когтями.

Они скользили по небу, и под ними простиралась изумительная панорама раскрашенных в закатные цвета пиков и тенистых долин, среди которых время от времени солнечным зайчиком вспыхивал ледник, ослепляя Изабо. Ветер был ледяным, и Изабо спрятала руки в перчатках под плед, размышляя, как себя чувствует Майя, летя на такой огромной высоте над бездной, от падения в которую ее удерживала лишь ненадежная опора драконьих лап. Она не издала ни звука, и Изабо оставалось лишь надеяться, что Эсрок не разожмет когти.

Через минуту они уже перелетели через цепь остроконечных горных вершин и парили над Проклятой Долиной. Изабо разглядела высокие шпили Башен, возвышающихся над лесом, перед которыми загадочно поблескивало темное озеро.

Эсрок грациозно приземлилась на поляне, грубо бросив Майю на землю. Изабо соскочила с ее спины и торопливо, но искренне встала на колени. Принцесса нехотя убрала когти от Майи, которая лежала неподвижно, с широко открытыми глазами. Ее платье было изорвано и покрыто пятнами крови от глубоких царапин, оставленных на ее теле драконьими когтями.

Эсрок повернула свою угловатую голову к Башням и усмехнулась. Льется кровь , сказала она.

Изабо бросила мешок и побежала по аллее, которую еще раньше прорубила в зарослях ежевики. Точно какая-то гигантская рука сжимала ее сердце. Нет, только не Бронвин , молилась она. Только не моя мама.

Аллея вывела ее прямо к огромной каменной двери Башни, оказавшейся приоткрытой. Под нависающими ветвями было темно, но пробивавшийся из щели свет освещая ступени. Изабо услышала пронзительное ржание жеребца и топот его копыт и понеслась по лестнице, перескакивая через несколько ступенек.

Внутри был длинный зал с высокими колоннами, поддерживающими сводчатый потолок. Стены были расписаны деревьями, цветами и волшебными существами, а потолок — позолоченными солнцами, лунами и кометами, мерцавшими в свете факелов, горевших на стенах зала. Когда Изабо впервые попала в Проклятые Башни, все здесь было покрыто паутиной и совиным пометом, но она потратила не одну неделю, отдраивая грязь, и теперь здесь было чисто и пусто.

В дальнем конце зала виднелась широкая винтовая лестница, покрытая замысловатой резьбой в виде причудливо переплетающихся роз и шипов. На первом повороте ступеней лежал Фельд, и из глубокой раны в его животе хлестала кровь. Он тщетно пытался отогнать своим посохом высокое серое крылатое существо, одновременно зажимая рану свободной рукой. У основания лестницы бушевал жеребец, и его бешеное ржание гулким эхом металось по всему огромному залу. Высокий рогатый мужчина, одетый во все серое, с шестью тонкими шрамами, четко выделяющимися на его загорелых щеках, с презрительной легкостью каждый раз уклонялся от смертоносных копыт. Зажатым в одной руке длинным кинжалом он полосовал жеребца, а на кулак другой руки была намотана толстая прядь длинных серебристых волос, струящихся по ступеням шелковым потоком.

Изабо вскинула глаза. Ишбель отчаянно пыталась взлететь по лестнице, крича от боли, но он медленно и неумолимо тащил ее за волосы вниз. Под мышкой она держала Бронвин, рыдающую от ужаса.

Хан’кобан прыгнул вперед, его кинжал мелькнул у груди жеребца. Изабо с криком взмахнула рукой, и кинжал скользнул в сторону, со звоном упав на пол. Нападавший стремительно пригнулся — копыта жеребца прошли в считанных дюймах над его головой, — и Ишбель завизжала, поскольку его движение чуть было не выдрало у нее из головы клок волос. Она ухватилась за резную стену, но пальцы соскользнули, и она упала навзничь.

Не успев даже подумать, Изабо подняла обе руки и сжала их перед грудью. С искаженным от напряжения лицом она выпустила тонкий шипящий луч голубого огня, который рассек волосы Ишбель, точно нож. Словно выпущенная из лука стрела, Ишбель взлетела вверх по лестнице и исчезла из виду в тот самый миг, когда луч Изабо прошел через камень лестницы, обрушив огромную мраморную глыбу на расположенный внизу зал.

Хан’кобан едва успел отскочить, и глыба разлетелась на мириады осколков. Он с поразительной быстротой откатился сначала в одну сторону, потом в другую, еле увернувшись от копыт Лазаря, потом вскочил на ноги. Одним стремительным движением он сорвал с пояса сверкающее оружие в форме звезды и метнул его в Изабо. Она инстинктивно пригнулась, но звезда, не останавливаясь, описала круг и вернулась обратно в руку Хан’кобану. Он снова швырнул в нее рейл , одновременно сорвав с пояса острую шпильку и пустив ее следом. Изабо взвилась в воздух, подтянув колени к груди. Оба орудия просвистели лишь в нескольких дюймах от ее тела, но шпилька, звякнув, упала на пол, а рейл вернулся к воину в руку и снова вылетел оттуда по плавной дуге, так быстро, что она различила лишь блестящее расплывчатое пятно. Лишь магия Изабо помогла ей отклониться и отвести удар, а Хан’кобан кувырком бросился вперед, очутившись на безопасном расстоянии от беснующегося жеребца.

Изабо с ужасом заметила, что месмерд легко проскользнул мимо бесполезного посоха Фельда и стремительно поплыл вверх по лестнице, догоняя Ишбель и Бронвин. Хан’кобан снова схватил кинжал и приближался к ней, а Изабо пятилась назад, пока не уперлась спиной в колонну. Колени у нее тряслись от ужаса, но она сцепила вспотевшие ладони и попыталась отразить атаку.

Лазарь бросился вперед, оскалив зубы, но Хан’кобан с размаху ударил его кулаком в нос, и конь, заржав, отскочил. Но на этот короткий миг он отвлекся от Изабо, и та немедленно скрылась за другой толстой колонной.

— Майя! — закричала она. — Ты можешь расколдовать жеребца? Ты должна попытаться!

— Я не знаю, получится ли у меня!

— Ты должна попытаться! Майя, попытайся, ради Эйя, пожалуйста!

— Ты отдашь мне мою дочь?

— Если ты ничего не сделаешь, мы все погибнем! — закричала в ответ Изабо.

Майя сжала руки в кулаки, ее щеки стали ярко-алыми, челюсти сжались так сильно, что на горле и щеках заходили желваки.

— Я не могу! — простонала она. — Никак!