Из-за моих всхлипываний он поначалу вообще не мог понять, что я говорю.

— Па… па… — ревела я в трубку.

— Па — что?

— Мой па… па…

— Люси, так я ничего не пойму. Успокойся.

— Просто приезжай ко мне как можно скорее, а-а-а…

— Уже лечу.

— И возьми с собой побольше денег, — успела добавить я, прежде чем он положил трубку.

Спустя две фарфоровые собачки, один фарфоровый колокольчик и половину кофейного столика он уже звонил в дверь.

— Люси, я понял, о чем ты говорила по телефону, — сказал он, войдя в прихожую. — Что-то с твоим папой, да? Извини, связь была плохая. — Он нагнулся, чтобы обнять меня, но я увернулась. В состоянии, в котором я находилась, сексуальное влечение было абсолютно противопоказано. — Боже, что здесь случилось? Землетрясение?

— Нет, это…

— Вас обворовали! — закончил он за меня фразу. — Люси, главное — ничего здесь не трогай!

— Да никто нас не обворовывал! — снова заплакала я. — Это все наделал мой старый, глупый, пьяный отец!

— Я не верю тебе, Люси. — На лице Дэниела был написан искренний ужас, отчего мне стало еще хуже. — Почему? — спросил он потрясенно.

— Не знаю. Но это еще не все. Он задержан полицией.

— С каких это пор у нас стали сажать за решетку только за то, что человек разбил кое-что в своем собственном доме? Нет, так жить больше нельзя, эта страна превращается в полицейское государство. Скоро, наверное, преступлением будут считаться подгоревшие тосты и…

— Да замолчи же, либерал несчастный! — засмеялась я сквозь слезы. — Его арестовали не за погром в доме. Хотя я боюсь даже думать, что еще он натворил.

— Значит, за него надо внести залог?

— Угу.

— Понятно, Люси. Трахомобиль у ворот. Едем его выручать!

Папе предъявили обвинение по тысяче пунктам: нахождение в общественном месте в пьяном виде, хулиганство, нарушение общественного спокойствия, нанесение ущерба имуществу, попытка нанесения телесных повреждений, непристойное поведение и так далее, и тому подобное. Я была сломлена: никогда я не предполагала, что мне придется вносить залог за своего отца после того, как его арестуют.

Когда папу привели из камеры, он был смирен, как агнец, — весь его боевой задор куда-то пропал. Мы с Дэниелом отвезли его домой и уложили спать.

Потом я угостила Дэниела чаем.

— Так что же нам с ним делать, Люси? — спросил он.

— Кому это нам? — нахохлилась я.

— Тебе и мне.

— А ты тут при чем?

— Один раз, Люси, хотя бы один раз ты можешь не спорить со мной? Я ведь хочу помочь тебе!

— Мне не нужна твоя помощь.

— Еще как нужна, — возразил он. — Ты же сама мне позвонила. Тебе нечего стыдиться, — добавил он уже мягче. — И совсем не обязательно быть такой обидчивой.

— Посмотрела бы я на тебя, если бы твой отец был алкоголиком, — сказала я, и слезы в который уже раз за этот день полились у меня по щекам. — То есть он не алкоголик, просто…

— Он алкоголик. — Дэниел был непреклонен.

— Ну и ладно, называй его, как тебе будет угодно! — выкрикнула я. — А мне плевать, алкоголик он или нет! Все, что меня волнует, это то, что он напивается и разрушает мою жизнь!

Я рыдала, всхлипывала и сморкалась, вместе со слезами изливая тревоги и страхи, копившиеся в моей душе месяцами.

— А ты знал? — спросила я, чуть успокоившись. — Ты знал, что он алкоголик?

— Э-э… знал.

— Откуда?

— Мне сказал Крис.

— А почему мне никто не говорил?

— Говорили.

— Да? А тогда почему никто не объяснил мне?

— Пытались. Ты не хотела слушать.

— И что же мне теперь делать?

— Я бы на твоем месте уехал отсюда и нанял специального человека присматривать за отцом.

— Нет, я не могу, — сразу отказалась я от такого варианта.

— Ладно, раз ты не хочешь уезжать отсюда, то оставайся. Но не забывай, что тебе нужна помощь. Если твои братья не горят желанием ухаживать за отцом, то обратись в социальные службы. И еще существуют специальные фирмы по уходу за больными людьми. Так ты сможешь жить с ним, но тебе не придется все делать самой.

— Я подумаю об этом.

В двенадцать часов, когда мы с Дэниелом все еще сидели на кухне, зазвонил телефон.

«Что-то случилось!» — дрожала я, снимая трубку.

— Алло.

— Я могу поговорить с Люси Салливан? — раздался в моем ухе знакомый голос.

— Гас? — воскликнула я, мгновенно охваченная радостью.

— Он самый! — прокричал он.

— Привет! — Я едва не пустилась в пляс. — Как ты узнал мой номер телефона?

— Я встретил в одном баре твою соседку — ту страшную блондинку, — и она рассказала мне, что теперь ты живешь у черта на куличках. А я по тебе так скучал!

— Правда? — Я готова была снова заплакать — на этот раз от счастья.

— Еще как, Люси. И я сказал ей: «Давай же мне скорей ее номер телефона, чтобы я позвонил ей и увез ее из этой дыры, где она поселилась». И вот он я, звоню тебе и приглашаю увидеться.

— Здорово! — восторженно воскликнула я. — С удовольствием!

— Какой у тебя адрес? Я сейчас приеду.

— В смысле — прямо сейчас?

— Ну да!

— Ой, Гас, сейчас не самое удобное время, — сказала я, стыдясь собственной неблагодарности.

— А когда будет удобное время?

— Может, послезавтра?

— Договорились. В четверг я заеду за тобой к тебе на работу.

— Буду ждать.

С сияющими глазами я обернулась к Дэниелу.

— Это был Гас, — произнесла я с придыханием.

— Я понял.

— Он скучал по мне.

— Да что ты говоришь!

— Он хочет встретиться со мной.

— Ему очень повезло, что ты такая незлопамятная.

— Чем ты так раздражен?

— Ты могла хотя бы заставить его извиниться за долгое отсутствие. С тобой ему буквально все сходит с рук, Люси!

— Дэниел, этот звонок Гаса — самое лучшее, что случилось со мной за последние несколько месяцев. И к тому же сейчас у меня нет сил играть с ним в эти игры.

Дэниел невесело улыбнулся.

— Ну да, тебе надо экономить силы к четвергу.

— Может, и надо! — сердито воскликнула я. — Мне тоже иногда хочется позаниматься сексом, знаешь ли! И чего это ты вдруг лезешь в мои с Гасом отношения?