в старшем городе края Ростове и только временами наезжал в подчиненные ему епархии Владимира и Суздаля. Теперь, при ссоре князей владимирского и ростовского, это сделалось неудобным. Высшее духовное лицо в крае, долженствующее быть ближайшим советником и другом князя, находился как бы между двух огней, должен был переезжать из одного враждебного лагеря в другой. Юрий избрал суздальским епископом игумена Рождественского монастыря Симона, и киевский митрополит утвердил его. Симон покинул Владимир вместе с изгнанными из него Юрием и его семьей и вместе с ними вернулся обратно после смерти Константина. Таким образом, епархия владимиро-суздальская стала независимой от ростовской, и через это утвердилось еще больше положение Владимира как стольного города. После смерти Симона на его место был назначен опять игумен Рождественского монастыря Митрофан. Для посвящения его Юрий привез киевского митрополита Кирилла во Владимир.

После примирения Юрия с братом и в первые годы его второго княжения внутреннее спокойствие во Владимире и во всей области не нарушалось ничем. Летопись отмечает только новые пожары, обычные бедствия, так часто посещавшие деревянную Россию того времени. На месте сгоревших деревянных жилищ строились новые такие же, возобновлялись и обгоревшие и разрушенные храмы руками собственных мастеров, которых много развелось здесь за время княжения Андрея и Всеволода. Этот период затишья перед страшной бурей татарского нашествия был вообще периодом расцвета благосостояния северо-восточной Руси. Земля заселялась все новыми и новыми пришельцами с мятежного юга, застраивались пустыри, возникали селения и монастыри, строились новые храмы в городах. Принесенные извне навыки и обычаи применялись к местному укладу жизни, создавалось нечто новое, не принявшее пока еще определенной формы.

Наряду с развившимися искусствами строительства и живописи развивалось и книжное просвещение. Имеются указания в летописях на училище для детей, открытое во Владимире Константином еще при жизни отца. Позднее одна из княжон основала училище в Суздале для обучения девиц рукоделию, грамоте и церковному пению. Конечно, все дело обучения находилось в руках духовенства, сводилось к одной только цели преуспеяния в религии, потому и книжное просвещение сосредоточивалось пока почти исключительно в среде духовенства и князей. Князья и епископы оставляли после себя богатые книгохранилища, под их руководством и при их содействии переводились на русский язык многие греческие книги. Незначительные крупицы образования просачивались в массу, но в общем ей предстояло еще долго коснеть в полной темноте невежества.

Расширялись при Юрии и границы северо-восточной Руси. Суздальские князья издавна начали распространять свои владения вниз по Волге, где сталкивались с болгарами, мордвой и другими инородцами, жившими по берегам Волги и Камы. Пользуясь княжеской усобицей, болгары захватили город Устюг при соединении рек Сухоны и Юга, имевший важное торговое значение для суздальцев. Одной из первых забот Юрия было отнятие этого города и усмирение болгар. На второй же год своего княжения он собрал большую рать под предводительством князей-родичей. Полки сели в лодки на Оке, потом спустились по Волге к Каме и разорили много болгарских городов и сел. С устья Камы они вернулись к Городцу на Волге, а оттуда на конях поехали к Владимиру. Юрий встретил победоносное войско у Боголюбова, устроил пир на три дня и оделил всех подарками. Болгары несколько раз засылали после этого с предложениями мира, но князь не сдавался и сам собрался во вторичный поход на них. Послы, однако, остановили его в пути и умилостивили богатыми дарами.

Покончив таким образом с болгарами, Юрий принялся за мордву. Ему важно было укрепить за Русью место при слиянии Оки с Волгой, где собирались обыкновенно полки суздальские и муромские и где можно было иметь выгодный пункт для торговли. Здесь он заложил Нижний Новгород в 1221 году. Обитавшая в этих местах мордва подчинилась русским, как и другие финские племена, жившие разрозненно и не имевшие никаких признаков государственного устройства. Жители разбежались по глухим лесам, переселились на новые места или слились с победившим их народом. Оправдалось предсказание чародея из местной легенды, объясняющей причину покорения мордвы русскими. Жил на месте Нижнего Новгорода, говорит предание, мордвин Скворец, друг Соловья разбойника. Было у него 18 жен и 70 сыновей. Чародей Дятел предсказал ему, что если дети его будут жить мирно, то останутся владетелями отцовского наследства, а если поссорятся, то будут покорены русскими. Потомки Скворца перессорились между собою, и место их поселения, берег у слияние Оки с Волгой, достался русским.

Пока преуспевала, таким образом, и расширяла свои границы Русь северо-восточная, над южной Русью, раздираемой на части враждующими между собой князьями и расхищаемой половцами, собиралась новая, еще более страшная гроза. Через «ворота народов»[25] между Уральскими горами и Каспийским морем, с давних пор пропускавшие в Европу толпы азиатских кочевников, снова хлынула волна степных дикарей. По образу жизни и силе натиска новые пришельцы татары заставили вспомнить известных истории своих собратьев скифов, гуннов, печенегов, а также свирепствовавших тогда в южной Руси половцев. Но летописцы современники отзывались о татарах как о народе никому неведомом. Откуда он пришел, какой его язык, какого он племени и какой веры, никто не знает. Одни зовут их татары, другие таурмены, третьи печенеги. От себя летописец высказывает предположение, что это народ, о котором известно было еще в древних греческих сказаниях. В этих сказаниях говорится о неисчислимых народах гога и магога, которых Александр Македонский заключил за высокие горы в полуночных странах. Как за несокрушимой стеной были заключены народы, только в одном месте горы расходились на двенадцать локтей. Александр устроил здесь медные ворота, затворил их и замазал составом, не поддающимся ни огню, ни железу. Только в последние времена, перед концом мира, должны были эти народы выйти на землю, по повелению Божью. По мнению летописца, пришло время покарать Русь за грехи, беззаконие и безбожие, в которые впал русский народ, не внимавший увещаниям духовенства. Народов гога и магога избрал Бог орудием своего наказания.

Половцы были первыми, над которыми разразилась гроза. Вытесняемые татарами из степей, они бросились за помощью к русским князьям. Издавна между половцами и южными русскими князьями завязывались не только дружеские, но и родственные отношения — последние женились на дочерях первых. Эти отношения нисколько не мешали половцам разорять русские земли, но теперь, ввиду неминуемой беды, их князья вспомнили о своих родственниках. Послы щедро рассыпали дары золотом, платьями, драгоценностями, приводили с собою коней, верблюдов, невольниц. Вместе с тем они указывали на то, что татары, расправившись с ними, пойдут дальше, и тогда русским не избежать горькой участи разгрома. Южные князья собрались и пошли навстречу новому