Боголюбовский монастырь. Общий вид

Ф. Г. Солнцев. Преподобный князь Андрей Боголюбский

Золотые ворота

Успенский собор

Никитская церковь

Собор и колокольня Боголюбовского монастыря

Боголюбовский монастырь. Вид внутри ограды

ГЛАВА V

Вече во Владимире обсуждает вопрос о новом князе. — Борьба племянников Андрея Боголюбского с его братьями. — Великий князь Михаил Юрьевич. — Новые усобицы городов и князей. — Великий князь Всеволод Юрьевич. — Его борьба с Новгородом. — Его заботы о Владимире. — Междоусобие его сыновей после его смерти. — Великий князь Константин Всеволодович.

Старшие города не могли простить Владимиру его быстрого и неожиданного возвеличения. Маленький, незначительный пригород, возникший и выраставший на глазах старых бояр и городских представителей Ростова и Суздаля, постоянно раздражал их самолюбие. Но великий и властный князь провозгласил его столицей всей Руси и сделал его правительственным центром всего Суздальско-Ростовского княжества. Здесь жил этот князь, был погребен, над городом как будто витала еще его грозная, суровая тень. Именитые ростовцы, суздальцы и переяславцы и вся дружина городов съехались во Владимир для обсуждения вопроса о новом князе. Откладывать и ждать было опасно, соседние князья муромские и рязанские могли прийти со своими дружинами и силою овладеть великокняжеским столом.

«Делать нечего, — говорили городские представители на вече, — так уж случилось, князь наш убит, детей у него здесь нет, сынок его молодой в Новгороде, братья в Руси[22], за каким же князем нам послать?» А рязанские послы были уж здесь и ходатайствовали за родственников своего князя, старших племянников Андрея Боголюбского. Старшие города забыли, как говорит летописец, о том, что когда-то целовали крест еще Юрию Долгорукому, чтобы иметь своими князьями его младших сыновей Михаила и Всеволода. Поддавшись уговорам послов, решили позвать племянников Ярополка и Мстислава Ростиславичей. Но эти не поехали одни, а позвали с собой дядей, которые жили в одном с ними городе Чернигове. «Либо добро, либо лихо нам всем, — говорили они, — пойдем все четверо, Юрьевичей двое, да Ростиславичей двое». Однако ростовцы и суздальцы вовсе не желали приезда Юрьевичей. Они думали, что молодые Ростиславичи будут больше в их воле, воле старших городов, а Юрьевичи пойдут по следам брата Андрея и изберут своим стольным городом Владимир.

Сразу поднялась смута, князья разъехались в разные стороны: Михаил Юрьевич поехал во Владимир, а Ярополк Ростиславич в Ростов, другие два князя были еще в пути. По мнению ростовцев и суздальцев, Владимир, населенный простыми ремесленниками, мог бы и вовсе без князя обойтись. «Пожжем Владимир, — говорили они, — или пошлем туда посадника, то наши холопы каменщики». Граждане Переяславля — тоже нового города — были заодно с владимирцами, но дружины обоих городов были на стороне ростовских бояр. Семь недель выдерживали владимирцы осаду, заперевшись с Михаилом в городе. Наконец голод принудил их сказать князю: «Мирись, князь, либо промышляй о себе». «Вы правы, — ответил Михаил, — не погибать же вам из-за меня», и уехал обратно в Русь, горько оплакиваемый владимирцами. Посадника не удалось послать во Владимир, но князем там стал один из Ростиславичей, другой остался в Ростове.

Скоро увидали владимирцы чужого человека в своем князе. Прежде всего он сделал то, что делали обыкновенно князья, приезжая в чужую область. По всем городам и селениям он рассадил новых посадников и тиунов из приехавших с ним дружинников. Начались немедленно всевозможные неправильные поборы, взыски и взятки. Это, пожалуй, не было новостью для жителей, иных посадников и тиунов они, вероятно, и не знали, но князья Ростиславичи этим не ограничились. Летописец оправдывает их молодостью и говорит, что они поддавались влиянию своих бояр, которые учили их наживаться как можно больше. В чужой для них стране все было для них чужое, даже святыня и гордость Владимира Успенский собор не вызывал в них других чувств, кроме чувства алчности. С первых же дней были забраны ключи от ризницы и ограблены многие сокровища храма. Отобрали также князья и дани сел и городов, дарованных Андреем на поддержание благолепия собора. В хищениях участвовал и рязанский князь Глеб, зять Ярополка, к нему, в конце концов, отослана была и сама вышгородская икона Богоматери.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения владимирских граждан. Они собрались на вече и стали толковать между собой. «Мы приняли князей на всей нашей воле, — говорили они, — князья крест целовали, что не сделают нам никакого зла, ни нашему городу, а теперь они точно не в своей волости княжат, точно не хотят долго сидеть у нас, грабят не только всю волость, но и церкви. Промышляйте-ка, братья!» Не встретив поддержки в ростовцах и суздальцах, владимирцы решили действовать вместе с переяславцами и послали в Чернигов за Михаилом. В Москве Михаил был встречен отрядом владимирцев с молодым князем Юрием Андреевичем во главе. Суздальские и ростовские дружины были на этот раз побеждены, Ростиславичи бежали, а Михаил с честью и славой вошел во Владимир.

Летописец прославляет владимирцев за их благоразумие и справедливость, порицает высокомерие ростовцев и суздальцев и так рассказывает о вокняжении Михаила Юрьевича: «И была радость большая во Владимире, когда он увидал опять у себя великого князя всей Ростовской земли. Подивимся чуду новому, великому и преславному Божия Матери, когда заступила Она свой город от великих бед и граждан своих укрепляет: не вложил им Бог страха, не побоялись двоих князей и бояр их, не посмотрели на их угрозы, семь недель прожили без князя, положивши всю надежду на Святую Богородицу и на свою правду. Новгородцы, смольняне, киевляне и полочане и все власти как на думу на веча сходятся, и на чем старшие положат, на том и пригороды станут; а здесь город старый — Ростов и Суздаль, и все бояре захотели свою правду поставить, а не хотели исполнять правды Божией, говорили: «Как нам любо, так и сделаем, Владимир пригород наш». Воспротивились они Богу и Святой Богородице и правде Божьей, послушались злых людей ссорщиков, не хотевших нам добра по зависти. Не сумели ростовцы и суздальцы правды Божией исправить, думали, что они старшие, так и могут делать все по своему, но люди новые, худые владимирские, уразумели, где правда, стали за