«Древний маг у нас на побегушках, – про себя хмыкнул Суно. – Снабжением ведает…»

Вслух он этого никогда не сказал бы, незачем на пустом месте наживать врага, да и попросту неучтиво, но мысль заставила его усмехнуться.

– Не сочтите, что я сбрендил, но за нами всю дорогу следил сойгрун, – сообщил Эдмар, когда они выехали из Паргата и двинулись к следующей деревне. – Да, да, я осведомлен о том, что нежить сама по себе не может шпионить, у нее для этого нет ни мозгов, ни того, что хотя бы заменяет мозги, но пока мы ходили из дома в дом, эта прыгучая дохлятина мелькала в переулках и выглядывала из-за углов. Я мог бы ее поймать, но толку-то, все равно умертвие не допросишь.

– Кто-то смотрел на нас мертвыми глазами сойгруна, – заметил Хидэ таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Опустевшая Аньона выглядела едва ли не гостеприимней, чем похожий на нее как две капли воды мезрийский город, который Орвехт посетил два с лишним года назад. Теперь здесь некому посматривать на тебя с угрюмым провинциальным высокомерием или, еще того хуже, как на потенциальную мишень. Местные жители питали неприязнь к чужакам, даже если речь шла о человеке из других краев, носящем одежду того же покроя и говорящем на ларвезийском языке, а представители других рас, вроде китони, были для них и вовсе на одной ступеньке с нечистью. Тот из приезжих, кто обладал достаточно развитой восприимчивостью, гуляя по этим улицам, постоянно ощущал подозрительные, настороженные, неодобрительные взгляды. Зато теперь по Аньоне слонялись одни умертвия – переродившийся волшебный народец с закатившимися, а то и вытекшими глазами. Ну, и еще Суно, поджидающий Эдмара.

Тот отправился вместе с китонским магом через Хиалу в Рланг. Са’арби Хидэ свою задачу выполнил: собрал всех до единого заблудившихся духов китони и удостоверился, что их неприкаянных костей на мезрийской земле не осталось. Теперь следовало вернуть его домой, в дальнейших делах он людям не помощник.

Постигшему Мезру бедствию дали толчок два фактора, которые так тесно переплелись, что лишь теперь стало ясно, что их было два. Один устранен, второй до сих пор никуда не делся.

Очертив защитный круг на площади перед мэрией с бельмом остановившихся часов, Орвехт за компанию с невозмутимым костяным зверем, запряженным в коляску, дожидался напарника. На другой стороне манил вывеской ресторанчик, в котором он побывал вместе с коллегами во время командировки, когда в Аньоне все еще жили люди.

Эта мысль отдавала цинизмом, но нельзя было не признать: сей городок из тех, где в условиях полного безлюдья чувствуешь себя спокойней.

Дома под крутыми черепичными крышами мутно поблескивали окнами в частых переплетах. На клумбах перед входом в ресторанчик торчали побурелые сухие стебли. Облупившийся указатель возле поворота в переулок за зданием мэрии морочил голову, приглашая посетить «Цирюльню дядюшки Хунсойма», которая якобы до сих пор ждет клиентов во все дни восьмицы. И все это недвижно, безжизненно, залито разбавленной сепией. Выморочное отражение в старом зеркале, воспоминание об Аньоне, которой больше нет.

Внутри этого зеркала Суно со своими спутниками провел около месяца, и впору было радоваться, что быстро управились. Все благодаря тому, что Вархут развивал порядочную скорость, не хуже, чем лошадь на скачках, и пассажирам коляски оставалось только поддерживать чары, спасавшие их от пыли. Больше мотаться по Мезре не придется. Хвала богам, второй источник мертвящего волшебства не рассеян по всей пораженной территории – он один-единственный и находится в Аньоне либо в ее окрестностях. Уж это они сумели определить, каждый своим способом, и результаты у всех троих совпали.

Эдмар запаздывал, это наводило на нехорошие домыслы. Что, если китони решили его задержать? Он, конечно, силен, но удалось же балбесу Дирвену его усыпить, использовав полученный от олосохарского народца амулет. Или ему просто все это без меры надоело, и он потихоньку смылся… Если он один раз уже открыл Врата Перехода и побывал в том мире, из которого пришел, кто ему помешает сделать то же самое снова, чтобы уйти насовсем? Никакие гарантии безопасности со стороны Светлейшей Ложи ему тогда не понадобятся, так что нет у него неумолимой причины для того, чтобы вернуться в Мезру и довести дело до конца.

В одиночку Орвехту затруднительно будет отсюда выбраться. Зверь с венчающим костяную морду кустистым рогом, похожим на ветку, обросшую белесыми кристалликами в соляном растворе, подчинялся только Эдмару. Сейчас он стоял себе посреди площади, как вытащенное на улицу музейное чучело, и простоять так сможет сколько угодно. А поезда через Мезру больше не ходят, придется до самой границы пешком.

Или – более заманчивый вариант, хотя и более опасный, – добраться до второго фактора и попытаться нейтрализовать его самостоятельно.

Суно решил, что будет ждать Эдмара до завтрашнего утра. Переночевать лучше в коляске, внутри защитного круга, а дальше… Посмотрим. По обстоятельствам. И вскоре после того, как он принял твердое решение, пустоту над площадью расколола трещина, из которой вынырнула иссиня-черная демоническая жуть, спланировавшая вниз. В последний момент Эдмар перекинулся, и булыжника мостовой коснулись не лапы с кинжальными когтями, а подошвы сапог.

– Коллега Суно, я немного задержался, – с обворожительной улыбкой признался напарник. – Не удержался от искушения, ванну принимал.

«И волосы красил, – про себя дополнил Орвехт. – Спору нет, такое дело, что никак нельзя было отложить на потом. Жабий стервец ты, хоть и древний маг».

– О чем разговор, коллега Эдмар? – произнес он вслух самым что ни на есть любезным тоном. – Что может быть лучше, чем лишние полчасика для размышлений без помех?

«Прождал я тебя с полудня шесть с половиной часов, скоро смеркаться начнет. Как я понимаю, надо радоваться, что ты ночевать не остался в Рланге, или где там тебя носило».

– Гостинец от Зинты, – Эдмар протянул ему сверток, извлеченный из складок вишнево-кремово-черного одеяния китонского покроя. – Просила передать, что соскучилась, и безумно вкусное печенье собственного приготовления.

Волосы у него теперь были черные с блестящим розоватым отливом, в длинной косой челке вызывающе выделялась ярко-розовая прядь. На ногтях разводы лака тех же цветов.

«Кого ты собрался очаровывать – меня или наших врагов? И как же ты транспортировал печенье, если по дороге перекидывался в демона – в какой-нибудь специальной внутренней полости его прятал?»

Ни тот ни другой вопрос не был задан вслух.

– Теперь надо найти гнездо главного злодея, – улыбнулся древний маг. – Хотя что ж его искать-то… Если вы думаете о том же, о чем и я, – поехали, посмотрим?

«А ты иногда бываешь деликатным», – с оттенком неожиданной горечи вздохнул про себя Суно. Говорить о своей догадке вслух ему и впрямь не хотелось.

– На северо-востоке, в тридцати двух шабах от города, – пояснил он, забираясь в коляску.

Вархут послушно тронулся с места. Мимо поплыли фонарные столбы, вывески, окна, тротуары. Иногда приходилось объезжать застывшие посреди улицы экипажи разной степени обветшалости. Ссохшиеся мумии лошадей или волов, лежавшие на мостовой, не бросались в глаза, напоминая скорее кучки темного тряпья, чем останки животных. Орвехт грыз печенье, ибо не на шутку проголодался.