– Как я понял, вы собираетесь вместе со мной пойти до конца, – произнес он полуутвердительно, покончив с трапезой. – Что вас на это толкает?

– А вас? – сощурился из-под челки Эдмар, пряча в глазах усмешку.

«Ответ за ответ? Хорошо, согласен».

– Это моя страна, какой бы она ни была и что бы она иной раз ни творила. И моя Светлейшая Ложа, какой бы она ни была. Я несу ответственность за дела моей страны и моей организации.

– Интересно, ведь у вас это совсем не высокопарно прозвучало, – усмешка стала явной, но издевки в ней не было. – А я хочу выиграть. И еще мне хотелось бы гулять по Аленде, посещать ваши чайные, театры, публичные бани и гнездышки дам полусвета без риска, что меня там сцапают и отправят сами знаете куда.

Суно кивнул. Он любил Аленду и тоже считал, что она того стоит. Тут они с Эдмаром сошлись во вкусах.

– Кроме того, я хочу получить с вашей Ложи обещанный зуб Оманга и приготовить противоядие для моей знакомой. Ей сейчас пятнадцать лет. Если ее не вылечить, она проживет еще столько же – в лучшем случае. Ее отец считает себя виноватым и готов заплатить собственной жизнью, лишь бы она выздоровела.

– А вам не чужды добрые побуждения.

Замечание Орвехта прозвучало так же двусмысленно, как и пояснения его собеседника.

– О, что вы, Суно, чего нет, того нет. Добро и зло здесь ни при чем. Требовать с него какую бы то ни было плату я не собираюсь, но я хочу, чтобы этот человек пережил заслуженное унижение. Вручу ему лекарство, повернусь и уйду. Чтобы он наконец-то почувствовал себя сволочью, каковой на самом деле является еще с тех времен, когда бегал по лесу в кошачьей шкуре и не шел на мой зов. Сколько раз я ему, мерзавцу, приносил сливок и оставлял на блюдечке под кустиком… И потом, когда он опять стал человеком и мы снова встретились, он вел себя ничуть не лучше. Если б не это, не было бы плачевной ситуации с его дочерью. Ради того чтобы убить меня, он самым жутким образом отравился и восемь лет спустя, сам того не зная, оделил отравой своего будущего ребенка – разве не мерзость?

– Достойно сожаления то, что в том мире маги не ведают самых элементарных вещей, – дипломатично отозвался Суно.

«А ты тоже хорош. И ведь сам не замечаешь, насколько хорош… Когда я подобрал на улице кошку и когда я взял под опеку Хеледику – это, знаешь ли, было отнюдь не одно и то же. Тем более этот кот, на которого ты жалуешься, как обманутый в лучших ожиданиях собственник, никогда не был обыкновенным животным – что явствует из твоих же слов. Ты хоть не забыл о том, что Страж Мира стоит выше любого из магов, коим надлежит относиться к нему с неизменным почтением?»

Эдмар, видимо, уловил, что ему не сочувствуют, и продолжать свои излияния не стал.

Мощеные улицы сменились окраиной – некрашеные заборы, фабрики с торчащими трубами, закопченные кирпичные стены. По скрипящему на все лады деревянному мосту переехали через речку, и по обе стороны от дороги потянулся кустарник, ржавый и безлистый вперемежку с бледной зеленью.

Вдали замаячила маленькая темная пирамидка. Вначале она почти не выделялась на фоне окружающего ландшафта, окутанная коричневатым туманом, но по мере приближения увеличивалась и становилась отчетливей, словно обретая все большую вещественность.

На развилке указатель сообщал о том, что налево проезд возможен только по особому разрешению, дорогу перекрывал шлагбаум. Здесь была охрана: навстречу гостям внезапно, словно сорвавшийся с цепи пес, взметнулся пылевой вихрь, обрушив на коляску шквал сора, мелких камешков, обломанных веток. Суно едва успел наколдовать «маску», прикрывшую лицо, и мельком подумал, что плакал роскошный китонский наряд Эдмара, а тот, видимо, подумал о том же самом, потому что мигом перекинулся и взмыл в воздух демоном.

Внутри беснующегося вокруг экипажа пылевого столба мотался унесенный ветром воздушный шарик – продолговатый, белесый, с нарисованной ухмылкой и свисающей ниткой. Хонкус. Если поймать его за «нитку», можно потребовать, чтобы он от тебя отстал, и ему поневоле придется уступить, подчиняясь Условию. Впрочем, поймать его непросто, вдобавок для большинства людей хонкусы остаются невидимками. А эту тварь и ловить бесполезно: умертвия свободны от Условия, тяготеющего над живым пылевым народцем.

Брус шлагбаума вспыхнул холодным голубоватым пламенем и затрещал, словно полено в костре, постепенно чернея и истончаясь. Он был защищен чарами, но заклинание Эдмара оказалось сильнее. Вархут с тяжелым топотом ринулся вперед. Дорога здесь раньше была отменная, за ней следили, но за время запустения, после двух зим и весен, образовались колдобины, так что коляска вовсю подпрыгивала и дребезжала. Демоническое существо стелилось над ней поверху черной тенью с синими, зелеными и золотыми переливами, которые то вспыхивали, то гасли.

За грохотом, производимым несущимся к цели экипажем, не было слышно шороха мусорных вихрей. Боги милосердные, здесь собралось не меньше сотни мертвых хонкусов, и на помощь им спешили издали новые. Не обладай Орвехт способностью видеть волшебный народец, он мог бы решить, что это внезапно поднявшийся ветер гоняет пыль и сор. Хотя настоящим ветром здесь и не пахло: псы из всех четырех стай обходили Мезру стороной.

Коляску преследовало сонмище тускловато-белых воздушных шариков с намалеванными рожицами. Они окружали ее со всех сторон, но приблизиться не могли из-за примененных магом защитных чар. Этим Суно ограничился: их слишком много, и если переводить на них силу, ее может не хватить при встрече с кукловодом. Эдмар бездействовал из тех же соображений. Они уже отметили и обсудили: здешняя нежить, если не сразить ее наповал, перехватывает от поражающего заклятия некоторую порцию энергии.

Из-за пляшущей в воздухе пылевой завесы и роя хонкусов с нарисованными усмешками, слетевшихся сюда со всей Мезры, окрестностей Суно почти не видел, кроме темной пирамиды в конце дороги. Уже можно было различить тусклый блеск рун, отлитых из зачарованного низкопробного золота и намертво вбитых в камень облицовки.

Случалось ли что-нибудь подобное раньше, до Мезры? Скорее всего, да, но знают об этом только посвященные из посвященных.

Накопитель окружала крепостная стена с башенками и железными воротами, которые Эдмар вынес с помощью заклинания. Экипаж влетел во двор.

Хонкусы не отстали, вились вокруг, словно сбежавшиеся на представление зрители в одинаковых белых масках и плащах-невидимках.

Выскочив из коляски, Суно бросился к двери, возле которой уже стоял его спутник в человеческом облике. Чуть не наступил на мумию посреди вороха форменных тряпок, взгляд зацепился за покрытую бурым налетом офицерскую бляху. Летучая нежить сопровождала его шелестящим облаком.

Около Накопителя господствующий в Мезре запах падали резко усилился.

– Знал бы, что здесь будет такая вонь, захватил бы респираторы, – с отвращением бросил Эдмар, распахивая дверь.

Он тут же ее захлопнул перед носом у хонкусов, но несколько призрачных воздушных шариков успело залететь внутрь. Маги их уничтожили. Те, что остались во дворе, липли к окнам, вяло толкая друг друга, из-за этого казалось, что стекла покрыты беловатой наледью, на которой процарапано множество мертвых рожиц. Внутри и без того царил полумрак, а из-за них стало еще темнее.