интереса своего бывшего мужа к лучшей подруге, — Кирилл собрал документа в дипломат. — Сегодня разговаривал с Линой. Она согласна предоставить все необходимые документы.

— Она так и настаивает на твоем отцовстве?

— Я тебя удивлю, Кира. Но она ни обмолвилась ни словом по этому поводу. Кстати, дорогая, когда ты собиралась мне сказать о приглашении Державина улететь вместе с ним? — Воронцов внимательно смотрел на меня. Мне следовало удивиться осведомленности Кирилла, но… в глубине души я знала, что тайное всегда становится явным. Вопрос только во времени. Рано или поздно Кирилл бы узнал. Что ж, Лина (или Максим?) сработала оперативно.

— Я вообще не собиралась говорить тебе об этом, — спокойно выдержала взгляд Воронцова. — Можешь меня осуждать. Но я думала о тебе. Максим уезжает в воскресенье, и я посчитала, что лучше дать ему возможность спокойно улететь. Разве ты бы не отреагировал на мои слова? Мне не хотелось вновь сталкивать вас лбами. Поверь, еще в прошлый раз я не испытывала удовольствия от вашего соперничества. И мое молчание — было меньшим из зол. Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю и ни при каких обстоятельствах не приняла бы предложение Державина.

— Ты растешь, — вдруг усмехнулся Кирилл. — Месяц назад ты бы начала оправдываться. Сейчас же я вижу вполне зрелую женщину, говорящую адекватные, достойные внимания вещи.

— Ты слишком спокойно отреагировал. Это Ангелина рассказала тебе?

— Она, — кивнул Кирилл. — Я люблю тебя и не ищу повод поссориться. Сначала я был зол, но вскоре понял одну вещь. Умалчивая о беременности Лины, я думал лишь о твоем благе. Что мешало тебе руководствоваться тем же?

— Так что, мы квиты? — неужели прогулка на Мишке так отрезвила меня, придав уверенности в себе? Я ведь действительно не считала себя полностью виноватой — так зачем оправдываться? Я воспользовалась тем же приемом, что и Кирилл — объяснить свои действия, но не оправдать их. Поступи я иначе, как привыкла с Данилом, — Воронцов отреагировал бы совершенно иначе. Это не было очередной проверкой… всего лишь урок — умей отстаивать свою точку зрения, ибо неправильных мнений не существует. Есть лишь необоснованная и неаргументированная позиция.

— Надеюсь, мы сможем приступить к исполнению обязательств по взаимной честности? Какой это будет раз? Второй? Третий?

— Кажется, третий, — пожала плечами. — Три — на счастье?

— На счастье, — улыбнулся Кирилл. — Мне нужно тщательнее следить за своим поведением. Ты слишком хорошо берешь с меня пример.

— Конечно, Кирилл Романович, вы — мой кумир, — я прикусила нижнюю губу. — И… дурной пример заразителен.

— Дурной? — опасно протянул Воронцов.

— Именно.

— Ты очень плохо себя ведешь, Кира.

— Я знаю, — усмехнулась я. — Но разве тебе не нравится?

— В том и дело, дорогая. Нравится.

И почему — то я знала: именно сегодня наши отношения перешли на новый уровень. Кирилл показал, что может слушать и, главное, слышать меня. Он исполнил обещание, данное в нашу первую ночь. И то, как повел себя Кирилл, узнав о сокрытой мной информации, показывало его отношение ко мне гораздо лучше слов или букетов цветов. И если так пойдет и дальше, то Лина совершит самую большую ошибку в своей жизни. Пытаясь разлучить, она лишь связывает нас сильнее.

К выходным многое встало на свои места. Например, Ангелина действительно была беременна. В офис я все-таки вышла, так что застала ее новый приход. Она опалила меня ледяным взглядом и привычно съехидничала:

— Здравствуй, Кирочка, как ты? Знаешь, ты меня удивила. Что в тебе еще и Державин нашел? — она брезгливо скривилась. — Ни кожи, ни рожи.

— И тебе доброго дня, Ангелина, — с хладнокровностью удава поприветствовала я ее, не обращая внимания на ее слова. Одному черту известно, как мне хотелось ответить любезностью на любезностью, но… Лину можно было пожалеть. Моя неприязнь к ней таинственным образом превратилась в сочувствие. Мне действительно было ее жаль.

Многого ли она хотела? Обыкновенного женского счастья с понравившимся ей мужчиной. Я на мгновение представила себя на ее месте. И на горизонте маячили нерадужные перспективы. Пусть она богата и известна, но разве помогло ли это? Скорее, сыграло злую шутку. Она хотела извлечь выгоду из союза с Кириллом, но не учла одного — оставаться равнодушной не получится. Ей не удалось… и, с одной стороны, я могла ее понять. Разве это не унизительно — знать, что твой мужчина не чувствует к тебе ничего? Разе не хочется видеть любовь в его глазах, чувствовать его заботу. Хочется. И не удивительно, что Лина не выдержала. Какой жесткой и расчетливой она бы ни была, она продолжала оставаться женщиной. Обыкновенной женщиной, мечтающей любить и быть любимой.

С другой же стороны, она сама пошла на такие условия. И ей ли не знать, какой человек Кирилл? Лина прекрасно знала, что ее ждет в этих отношениях, но… мы же всегда надеемся на лучшее, на то, что с нами будет по — другому? Что сумеем приручить и изменить мужчину? Ведь и я начинала общаться с Кириллом именно с такими мыслями. А потому… могла ли я осуждать Ангелину? В чем — то мы были похожи. Но между нами существовала огромная разница: я никогда не стала бы идти по головам. Целеустремленность — хорошее качество, но цель не оправдывает средства.

А Лина… Лина была отчаявшейся женщиной. Я смотрела на нее и вместо ее стервозной натуры отчего — то видела девочку, что просто борется за свое счастье. Она не могла свыкнуться с мыслью, что все кончено.

Ангелину нельзя было упрекнуть в отсутствии проницательности. Уже выходя из кабинета Кирилла, она вновь задержалась возле моего стола. Скривила тонкие губы, погладила еще незаметный живот.

— Не стоит меня жалеть, Кира. Пожалей лучше себя. Кирилл задавит тебя. Ты вновь выбрала не того мужчину. Только в отличии от твоего бывшего, когда ты ему надоешь, он не отпустит тебя так просто. Выбросит, как сломанную игрушку… помяни мои слова, Ржевская.

Надо же… она даже выяснила информацию о моем прошлом. Забавно. Только и я была уже не той наивной, впервые влюбившейся девочкой, что встретилась на пути Данила. И совершать те же ошибки я больше не собиралась.

На этот раз Лина не стала выяснять отношения, давя на совесть и мужскую гордость Кирилла, лишь поставила его перед фактом, предоставив необходимые медицинские справки — срок беременности шесть — семь недель. Она настаивала на собственной верности, подтверждая слова Максима. Кто, если не Воронцов? В дни, когда Кирилл развлекался на стороне, она, как примерная невеста, ждала его возвращения. Репутация Лины была ей только на пользу