В общем выбесили меня англы. Я даже решил для себя, что когда выберусь отсюда и получу обратно свои награды, то официально откажусь от рыцарского звания и английских наград и все их висюльки и меч отправлю обратно. О чём и уведомил ведущего допрос сотрудника.

В камере я тоже не бездельничал. Благо в бумаге мне не отказывали. А я напрягая память писал о все известных мне достоинствах и недостатках немецкого Ме-262 и о путях их преодоления. Так же написал, что копирование этого самолёта не целесообразно, так как он ещё сырой. Вместо него изобразил что-то похожее на Як-17, который можно изготовить на базе истребителя Як-3, как переходную машину с поршневой на реактивную авиацию. Ну и попытался довольно подробно изобразить что-то похожее на Су-25.

Кроме того в пояснительной записке я написал о якобы разговоре с Нойманом, в котором он упомянул о разработках в Англии двигателей Rolls-Royce Nene с предполагаемой тягой значительно большей, чем установленные на Ме-262. Под него я набросал эскиз МиГ-15. Все свои записи я сразу же передавал следователям.

Спустя три месяца в один прекрасный день дверь камеры открылась и мне было сказано выходить. С вещами. Потом был долгий путь по коридорам, пока, наконец-то, не остановились перед уже знакомой мне дверью. Находящийся за ней секретарь лишь кивнул головой на следующую дверь.

— Проходите, товарищ Копьёв, присаживайтесь, — Берия указал рукой на стоящий ближе к нему стул, — Как ваше самочувствие?

— Спасибо, товарищ нарком, самочувствие отличное, готов хоть сегодня же отправиться на фронт, — мне и правда не терпелось вновь сесть в кабину истребителя и бить врага. Да и обращение Берии ко мне внушало оптимизм. Просто так товарищем никого он называть не будет.

— Это очень хорошо, товарищ Копьёв. Надеюсь у вас нет никаких обид на то, что вас столько времени продержали в камере?

— Никак нет, товарищ нарком, обид нет. Я всё прекрасно понимаю и уверен, что по-другому было нельзя. Я был в плену и проверка всех фактов была необходима.

— Это хорошо, что вы так думаете. А то бывают тут у нас некоторые, — Берия хмыкнул, — Я слышал, вы решили вернуть англичанам их награды за то, что он прислали компрометирующие вас фотоснимки? Товарищ Сталин просил передать вам, чтобы вы воздержались от подобных действий. Англичане нам пока нужны, а вот международный скандал как раз наоборот. Ну а чтобы вам совсем не было обидно, то принято решение наградить вас, товарищ Копьёв, орденом Красного Знамени за доставленный новейший самолёт противника и присвоить вам воинское звание подполковник. И для вас есть интересная работа. Вас сейчас отвезут в гостиницу, где вы отдохнёте пару дней, приведёте себя в порядок, а затем вам надлежит отправиться в уже известное вам Раменское в Лётно-исследовательский институт. Там заинтересовались вашими рисунками и пояснениями, да и с доставленным вами трофеем возникли некоторые проблемы.

От Берии меня действительно отвезли в гостиницу, где я сразу же залез в горячую ванну. По моему я даже ненадолго уснул, потому, что когда очнулся вода была уже почти совсем холодная. Выйдя из ванной я обнаружил лежащую на кровати выглаженную новенькую форму со всеми моими наградами и погонами подполковника. На столе лежали мои новые документы.

Одевшись я с удовольствием притопнул ногой в новеньком начищенном до зеркального блеска сапоге. Вот теперь жить можно. Осталось ещё одно безотлогательное дело. Я сел писать письмо Свете и Катюшке в Белорецк. А за окном во всю расцветал май 1944 года.

В Раменском я познакомился с выдающимся человеком Марком Лазаревичем Галлаем. Он и стал кем-то вроде моего куратора. Так я стал испытателем новой техники. Здесь, в ЛИИ, работали аж три конструкторские группы под руководством Яковлева, Микояна и Сухого. Яковлевцы, пользуясь моими эскизами, пытались скрестить ужа и ежа. То есть уже отработанный в производстве истребитель Як-3 и турбореактивный двигатель Jumo 004. КБ Микояна работало на перспективу над прототипом МиГ-15, пока без двигателя. Ну а Павел Сухой проектировал двухмоторный истребитель-перехватчик, внешне чем-то напоминавший Су-25 из будущего. Вообще интересно они распределились. Ну с Яковлевым понятно, а вот Микоян и Сухой пошли тем же путём, только значительно раньше. Увы, но всех тормозили двигателисты.

Один из двигателей они разобрали буквально по винтику, а второй гоняли на стенде. Они клялись и божились, что смогут воспроизвести образец сумрачного тевтонского гения и даже увеличить тягу до 1500 кгс. А это было уже кое что.

Узнал я и об нашей эскадрильи, благо Кузьмича, как участвовавшего в разборке трофея оставили при ЛИИ. Командовал теперь уже авиагруппой гвардии майор Шилов. Губин и Смолин погибли, Силаев получил тяжёлое ранение и был комиссован. Авиагруппа так и осталась кочующим подразделением, которое бросали туда, где требовалось быстро завоевать господство в воздухе.

Я поступил на заочное отделение Военно-воздушной академии имени Жуковского на командный факультет.

Война шла своим чередом. Во всяком случае каких-то глобальных изменений, вызванных моим вмешательством, я не заметил. Наверняка они были, но я просто не помнил до мелочей, как было в том, другом варианте Истории.

Изменения я заметил, можно сказать, в самый последний момент. Здесь немцы капитулировали 30-го апреля после самоубийства Гитлера, которое он совершил в этом варианте истории 20-го числа в свой день рождения. Любил он красивые эффекты. Хотя, поговаривают, что ему «помогли».

Взявший после довольно кровавых разборок в верхушке Рейха на себя функции руководителя правительства Геринг, который после моего побега и угона новейшего самолёта попал в немилость к фюреру и испортил отношения с остальной правящей верхушкой, тут же вышел на связь с нашим командованием и объявил о прекращении огня и капитуляции. До этого он пытался связаться с американцами и договориться о перемирии, но те были далеко от Берлина, да и опасались реакции русских и потому просто послали его куда подальше, в надежде, что и Сталин сделает то же самое. Вот только у «дядюшки Джо» было совсем другое мнение и в последний день апреля, уже вечером, в пригороде Берлина Карлсхорсте был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии. В этом варианте истории не было раздела Берлина на зоны оккупации. Были созданы совместные с союзниками военные комендатуры. Хотя Германия так же была разделена.

На фронт я всё же попал, уже, так сказать, под занавес. Всё же нашим конструкторам удалось довести до ума немецкий турбореактивный двигатель и получить на выходе тягу в 1250 кгс.