изготовлялись боевые пружины для всего автоматического оружия нашей армии. мы вышли из проходной и оказались на берегу красивого большого пруда, на противоположном стороне которого на горе стояли дома. Верхнее селение, как сказал мой попутчик. Через пруд был проложен длинный деревянный пешеходный мост. Метров 500, длиной, не меньше. На середине моста я невольно остановился и замер, глядя по сторонам. Да, места красивейшие.

Мы поднялись по ступеням деревянной лестницы на гору и я вновь замер, обернувшись. Да тут куда ни кинь взгляд, везде Красота, а воздух, наполненный идущей от воды свежестью и смешанный с ароматом соснового леса, буквально пьянил.

Так и проводил меня Михаил Константинович до дома, где живут мои роднульки. Мы уже подходили, когда ноги вдруг перестали слушаться меня. Я невольно замедлил шаг. А вдруг не примут? Ведь времени с нашей последней встречи прошло очень и очень много, а произошло за этот период очень и очень многое.

— Ты чего, Илья Андреевич? — удивлённо оглянулся Назаров.

— Что-то волнуюсь я, Константиныч. Немцев бил так не переживал, а тут аж поджилки трясутся.

— Знакомое дело, — усмехнулся он, — Я точно так же после госпиталя к дому своему подходил. Всё боялся, что не примут меня однорукого инвалида. А тебе то чего бояться? Ты молодой, здоровый, полный сил. Герой, каких больше и не сыскать. Ступай и не думай о всякой ерунде. Чать заждались тебя уже.

Первой, кого я увидел из-за невысокого деревянного заборчика, была Катюшка. Она весело играла с другими детьми во дворе. Вдруг она замерла и резко оглянулась в мою сторону. Мгновение и вот радостный ураган с визгом и криками;— Папочка! Папка! Мой папка приехал! — налетает на меня. Я едва успел скинуть с плеча вещмешок и бросить чемодан, чтобы подхватить на руки мою доченьку. Какая же она стала большая и красивая. И букву «Р» научилась выговаривать. Я едва не задохнулся, настолько крепко Катюшка обнимала меня за шею, когда из дома на шум выбежала Светлана. Она на миг замерла, а потом, как-то по-бабьи вскрикнув, сделала один несмелый шаг, потом вотрой и, наконец кинулась ко мне в объятия.

— Илья! Ильюша! Милый! Родной! Живой! — она обнимала меня и целовала в губы, щёки, глаза, а я стоял, обнимал двух моих самых близких и родных девчонок и понимал, что вот оно, СЧАСТЬЕ.

Соседи высыпали на улицу и глазели на нас. Женщины вытирали платочками слёзы с глаз, ведь далеко не все из них дождались с войны своих мужей, отцов, сыновей, братьев. И даже немногочисленные мужчины отворачивались и прятали ставшие внезапно мокрыми глаза.

Наконец мои девочки вдоволь наревелись, нацеловались и наобнимались со мной и вдвоём потащили меня за руки в дом.

— Подождите, неугомонные вы мои. У меня же гостинцы для вас, — я наклонился за чемоданом с вещмешком. Моя куртка при этом расстегнулась и когда я, подхватив с земли поклажу, выпрямился, раздался громкий общий вздох восхищения. Весь мой иконостас на груди предстал всеобщему обозрению.

После было небольшое застолье в честь моего приезда. Столы накрыли прямо во дворе и любой человек с улицы мог свободно зайти и выпить рюмку прозрачного как слеза крепкого самогона за Победу, задать вопрос-другой. В общем хорошо посидели, душевно. Света просто сияла и всё время держала меня за руку под столом, словно боялась, что я опять исчезну на пару лет. Когда уже стемнело, соседка, о чём-то пошептавшись со Светланой, забрала Катюшку к себе ночевать, а мы пошли в дом.

Спустя некоторое время мы лежали обнявшись, оба усталые, но довольные.

— Ильюш, а что дальше? — Света положила голову мне на плечо, — Ты писал, что нам надо будет отсюда уехать, но я мало что поняла. Почему мы не можем остаться в Белорецке? Я работаю, Катюшка тоже уже привыкла. Да и нравится нам здесь и есть где жить. А там, куда надо ехать, не известно как с жильём дело будет. Может и правда, останемся?

— Привыкай. Ты жена офицера. Куда муж, туда и ты, — я повернулся к жене и поцеловал её в нос, — Или уже жалеешь, что за меня замуж вышла?

— Дурак! — обиделась Света и отвернулась, — Я тебя так ждала. И ничуть я не жалею.

— Ну прости, родная, — я обнял её за плечи и притянул к себе, — А не можем мы здесь остаться потому, что я всё ещё служу и намерен служить и дальше. Только место службы у меня теперь другое. Я буду испытывать новые самолёты. А насчёт жилья не беспокойся. Мне выделили квартиру в Москве. Большую, четырёхкомнатную. Там даже мой рабочий кабинет имеется. Места столько, что в футбол играть можно. Так что и нам и детям тесно не будет.

— Детям? — удивилась Света.

— Конечно. Или ты думаешь, что одной Катюшки нам будет достаточно?

— Я думаю, — Света с лукавой улыбкой, видимой даже в полутьме, посмотрела на меня, — что нам надо ещё как минимум двух детей. Мальчика и ещё одну девочку.

Решением этого вопроса мы и занялись безотлогательно. Угомонились лишь под утро. Светлана с блаженной улыбкой спала у меня на плече, закинув на меня руку и ногу, а я лежал, глядя в потолок, и млел от счастья, пока сон не сморил и меня.

Я видел сон. Странный сон. Как будто всё наяву. Я был там, в той своей квартире в будущем. Всё вокруг было до боли знакомо. Я невидимым призраком ходил по комнатам, а вокруг были мои жена и дети. Увидел я и себя-Силаева. В парадной форме и, почему-то, с погонами генерал-майора. Похоже всё происходило в самый канун Нового года. Во всяком случае ёлка в углу присутствовала, как и имелся большой праздничный стол, уставленный различными явствами и бутылками с разнообразными напитками.

— Витька больше не звонил? — громко спросил я-Силаев.

— Звонил пять минут назад, пап, — из кухни выглянула старшая дочь Надя, — Сказал, что уже подъезжает. Должен успеть.

— Должен он, — буркнул я-Силаев, — Он не должен, а обязан уже давно быть здесь. Он офицер или где?

— Не бурчи, старый, — из кухни с запечённой курицей на тарелке вышла моя жена, — Знаешь же, что он за своей девушкой заезжал. Хочет привезти, познакомить. Ну а девочка, понятное дело, задержалась. Ей тоже хочется произвести на нас хорошее впечатление. Так что не нервничай. Я уверена, что они успеют вовремя.

В этот момент в прихожей раздалась трель дверного звонка. Жена посмотрела на меня, мол, что я тебе говорила.

— Пап, мам, сестрёнки! Вот, знакомьтесь, моя невеста Полина, — из-за спины сына чуть