гордость трещит и почти исчезает в плену остальных чувств. Его язык щекочет небо, хозяйничал во рту, пока рука хозяйничает по моему телу. Вот она скользнула под одеяло, прошлась по груди и животу, для того чтобы проскользнуть под рубашку и вызвать мурашки по всему телу. Под его пальцами по телу расходится тепло и возбуждение. Он знает, что делает и чего хочет, остаётся лишь подчиниться. Мои чувства скачут от счастья до полного неверия и отчаянья. Не могу просто довериться, не могу просто чувствовать и забыть обо всем на свете в его объятиях, но движусь в этом направлении. Его правая рука прижимает мои руки к подушке, но, вместо того чтобы вырываться, я сама удерживаю его руку, переплетаю наши пальцы.

Мысли исчезают, остается одно желание – растаять рядом с ним. Кровать слегка скрипит, когда он полностью забирается на нее, сбросив одеяло на пол. Мне становится холодно, но только на мгновение, пока он не прижимает своим телом к кровати, согревая меня. Губы касаются моих, но это лишь подобие поцелуя, потому что он сразу отстраняется. Отпускает меня, почти отрывая свои руки от моих, снова резко садится, заставляя ощутить холод и растерянность. Упирается локтями в колени и сжимает собственные волосы с такой силой, что белеют костяшки. Сама поза говорит о том, что его что-то мучает. Не уверена, что хочу знать, что именно, но все равно сажусь и обнимаю его со спины. Сжимаю руки в замок на его животе, у меня такое чувство, что сейчас он вырвется или внезапно исчезнет. Прислоняюсь лбом к его плечу, чувствуя, как собственное сердце надрывается внутри. Все его мышцы напряжены, мы сидим так очень долго. Кажется, он даже не замечает, что я его обнимаю, пока не целую в шею. Его руки накрывают мои, и на мгновение я пугаюсь, подумав, что сейчас прогонит. Обнимаю его ещё и ногами, надеясь, что так ему будет сложно избавиться от меня. Его руки гладят кожу от колен до бедер и обратно, словно ему просто нравится меня касаться.

Мы сидим в этой позе долго, настолько, что веки сами закрываются, и я почти что засыпаю, прижавшись к его спине головой. Безумно хорошо просто быть рядом с ним, просто наслаждаться его теплом, но беспокойные мысли возвращают к реальности, от которой сейчас так хочется убежать.

– Пенелопа, – слышу его голос и поднимаю голову, поменяв положение затекшей шеи.

Мышцы слегка ноют, так бывает от долгого сидения в неудобной позе. Пальцы на руках тоже онемели. Потому продолжаю его обнимать и вместо ответа сонно мычу, уткнувшись лбом в его плечо.

– Все, кто помогал ведьме, умрут, – говорит со странной интонацией, которая не нравится мне больше, чем смысл слов.

– В смысле? – рассеянно переспрашиваю, прижавшись к нему крепче.

Его руки накрывают мои, а затем бережно, но многозначительно отодвигают их от своей груди, сжимают пальцы, чтобы затем отпустить. Резкий маневр, и я уже сижу не на кровати, а на его коленях, продолжая обнимать его ногами. Теперь, когда вижу его лицо, становится не по себе. Брови сдвинуты, орлиный взгляд ещё более выразителен, его руки на моих коленях, будто он хочет, но не решается столкнуть меня с себя.

– Вальтер? – нервно воспринимаю его молчание.

– Твои родители, сестры, односельчане, все кто был пешкой и слугой ведьмы – умрут.

От взгляда его глаз и того, что он говорит, выступает холодный пот на спине. Мне зябко, его близость уже не согревает меня. Наоборот, кажется, что он источник этого холода.

– Почему? – не нахожу, что ещё сказать, пока меня начинает колотить.

– Потому, что пока жива ведьма, ее слуги будут ей служить, – его рука касается моей щеки, убирая локон за ухо. – Тебя никто не тронет, но их – нет.

– Что значит, пока жива? Что это означает?! – сваливаюсь с его колен на пол, он пытался удержать меня, но только получил по рукам. Отползаю назад, до конца не понимая, чего он добивается от меня этим бредом.

– Вальтер, – шепчу на грани злости и растерянности, когда он встает с кровати и буквально нависает надо мной.

– Пенелопа, – его взгляд холодный, хотя голос полон нежности, – я не буду ее убивать.

– Почему? – срывается с губ вопрос, хотя мне кажется, я и так знаю ответ.

Он молчит, а затем отводит взгляд в сторону, словно ещё раздумывая отвечать мне или нет! Поднимаюсь на ноги и кричу его имя, схватившись за его плечи. Что он такое несет?! Что это за бред?!

– Ты же сказал, что убьешь ее или меня, если я вру! – кричу, не в силах совладать с эмоциями. – Ты же обещал!

– Я обещал, но кое-что изменилось, и все намного серьезней, чем ты себе представляешь. Эта ведьма опасна, ты даже не представляешь насколько.

– Не представляю? Серьёзно?! Ты хоть представляешь, что она заставляла меня…

Обрываю себя, пока не стала в его глазах ещё больше жалкой или уродливой. Отворачиваюсь, чтобы перевести дыхание и вытереть незаметно непрошеные слезы.

– Если я, по-твоему, не представляю, на что она способна, тогда почему ты не хочешь ее убивать? Разве не нормально наоборот избавиться от проблемы? Убить эту чертову тварь!

– Нет, – обрубает он жестко и беспощадно.

Он даже не пытается! Ни пойти мне навстречу, ни объяснить, ни понять меня! Разве так можно?! Да как он смеет?!

В воздухе витает дым и смрад от сгоревшей на мне одежды. Стою перед ним абсолютно голая, пока наше пламя и не думает успокаивать и согревать меня.

– Пенелопа! – резко и холодно говорит, и я остываю от его холода. – Она им нужна живой.

– Кому «им»? Тебе?! – вскрикиваю, запоздало понимая, что уже не в себе, и он понимает, что сейчас во мне говорит ревность. – Милу свою воскресить захотел? Соскучился по своей огромной и трагичной любви?! Ну, да, как можно сравнить босячку без магического дара с кучей проблем и физических недостатков с русоволосой нимфой? Могу предположить: ее ты не только хотел, но и любил.

Последнее вырвалось само собой, и я сразу пожалела, что сказала это. Этими словами я открылась ему больше, чем хотела. Теперь я не могу сказать, что он для меня ничего не значит. Не смогу снова соврать, что это всего лишь похоть. Я просто не могу!