– Итак, все ясно, – тихо произнес Майкл, – рядовой Уайтэкр следует на десантной барже номер один.

– Не говори глупости, – резко сказала Луиза.

– Это шутка.

– Глупая шутка.

– Согласен. Глупая шутка. Давай мне мое «Пурпурное сердце»[66]сейчас. – Он улыбнулся ей, чтобы показать, что не принимает все это всерьез. – А теперь, – продолжал он, – после того как ты испортила мне карьеру в армии Соединенных Штатов, может, мы все-таки пойдем?

– А разве ты не хочешь познакомиться с кем-либо из генералов?

– Как-нибудь в другой раз, – уклонился Майкл. – Ну, скажем, в шестидесятом году. А пока пойди возьми свое пальто.

– Хорошо, – сказала Луиза. – Только не уходи. Я не перенесу этого.

Майкл вопросительно посмотрел на нее. Она стояла совсем близко, забыв о всех других мужчинах, находившихся в баре. Слегка склонив голову набок, она очень серьезно смотрела на Майкла. «Она говорит это вполне серьезно, – подумал Майкл, – она действительно так думает». Он почувствовал прилив нежности, но в то же время ее слова встревожили его и заставили насторожиться. «Чего она хочет?» – мелькнуло у него в голове, когда он смотрел на ее яркие, искусно уложенные волосы и чувствовал на себе серьезный, откровенный взгляд ее глаз.

«Что ей нужно? Чего бы она ни хотела, – упрямо подумал он, – я, во всяком, случае, этого не хочу».

– Почему ты не женишься на мне? – спросила она.

Майкл заморгал глазами и посмотрел вокруг: его ослепил яркий блеск множества офицерских звезд и галунов. «Ну разве здесь место для подобных вопросов!» – подумал он.

– Почему ты не женишься на мне? – тихо повторила она.

Майкл уклонился от ответа.

– Прошу тебя, – сказал он, – сходи за своим пальто. – Он внезапно почувствовал острую неприязнь к ней, ему вдруг стало жаль ее мужа, школьного учителя, облаченного в форму морской пехоты, затерявшегося где-то в далеких джунглях. «Должно быть, – подумал Майкл, – это добрый, простой, печальный человек, который погибнет в этой войне просто потому, что ему не везет».

– Не думай, – сказала Луиза, – что я пьяна. С той минуты, как ты вошел сюда, я знала, что задам тебе этот вопрос. Я наблюдала за тобой целых пять минут, прежде чем ты меня заметил. Я поняла, что это именно то, чего я хочу.

– Я подам рапорт по команде, – усмехнулся Майкл, – чтобы получить разрешение от моего командира…

– Не шути с этим, черт тебя побери, – сказала Луиза. Она резко повернулась и пошла за пальто.

Он смотрел ей вслед, когда она пересекала комнату. На пути в гардеробную ее перехватил полковник Тренор, и Майкл видел, как тот торопливым шепотом спорил о чем-то с Луизой, держа ее за руку. Она вырвала руку и пошла в гардеробную. Она шла легкой походкой, с гордой женственной грацией, ступая своими красивыми маленькими ножками. Майклу было не по себе. Ему очень хотелось набраться смелости, подойти к стойке и чего-нибудь выпить. Как все было легко и просто. Милые, дружеские отношения без забот и без ответственности – как раз то, что нужно для такого времени, когда в ожидании начала настоящей войны приходится как дураку сидеть в нелепой конторе Минеи, сгорая от стыда. Все было просто, приятно, и Луиза сама искусно воздвигла тонкую ширму из чего-то меньшего и в то же время лучшего, чем любовь, чтобы защитить его от бесконечной мерзости армейской жизни. А теперь всему этому, по-видимому, пришел конец. «Женщины, – с возмущением подумал Майкл, – никак не могут постичь искусство легко менять предмет своего увлечения. В глубине души все они тяготеют к оседлости, инстинктивно, с тупой настойчивостью они создают семейные очаги во времена наводнений и войн, накануне вражеского вторжения и даже в моменты крушения государств. Нет, я на это не пойду. Хотя бы ради самозащиты я постараюсь пережить эти времена один. Да наплевать мне на все, – подумал Майкл, – есть тут генералы, нет ли их – все равно». Он решительно и быстро пересек комнату и направился к стойке.

– Виски с содовой, пожалуйста, – бросил он буфетчику. С наслаждением он сделал первый большой глоток.

Рядом с Майклом какой-то английский полковник транспортной службы разговаривал с английским подполковником авиации. Они не обращали на него никакого внимания. Полковник был слегка пьян.

– Герберт, старина, – говорил полковник своему собеседнику, – я был в Африке и могу сказать тебе совершенно авторитетно. Американцы сильны лишь в одном деле. Нет, скажу больше, они просто великолепны. Я не стану это отрицать. Они великолепны по части снабжения. Грузовики, склады горючего, служба движения – все это великолепно. Но давай говорить откровенно, Герберт, – воевать они не могут. Если бы Монтгомери трезво смотрел на вещи, он бы просто сказал им: «Ребята, мы передадим вам все свои грузовики, а вы передайте нам все свои танки и орудия. Вы, ребята, будете перевозить грузы, потому что в этом деле вы вне всякой конкуренции, а мы уж как-нибудь с божьей помощью будем воевать, и тогда все мы будем дома к рождеству».

Подполковник авиации торжественно поклонился в знак согласия, затем оба офицера армии его величества заказали еще по одной порции виски.

«Бюро военной информации, – подумал с горечью Майкл, глядя на розовый затылок полковника, просвечивающий через редкие седые волосы, – несомненно, бросает деньги налогоплательщиков на ветер, расходуя их на таких вот союзников».

Тут он увидел Луизу, входившую в комнату, в сером пальто свободного покроя. Он поставил свой стакан и поспешил ей навстречу. Ее лицо уже не было таким серьезным; на нем играла обычная слегка вопросительная улыбка, как будто она и наполовину не верила тому, что говорят ей окружающие. «Наверно, войдя в гардеробную, – подумал Майкл, беря ее под руку, – она взглянула на себя в зеркало и сказала себе, что на сегодня хватит, больше она ничем не выдаст себя, и после этого ее лицо автоматически приняло свое прежнее выражение, сделав это также легко и плавно, как она сейчас натягивает перчатки».

– О боже, – засмеялся Майкл, ведя ее к выходу, – какая же мне угрожает опасность!

Луиза взглянула на него и, наполовину угадав, что он имел в виду, задумчиво улыбнулась.

– Да, не думай, что ты в безопасности, – сказала она.

– О господи, конечно, нет, – в тон ей ответил Майкл.

Они оба рассмеялись и вышли на улицу через холл «Дорчестера» мимо пожилых дам, пьющих чай со своими племянниками, мимо молодых капитанов-летчиков с их хорошенькими подругами, мимо ужасного английского джаза, который так много терял от того, что в Англии не было негров, чтобы вдохнуть в него жизнь и сказать саксофонистам и барабанщикам: «Эй, мистер, давай начинай! Послушай, мистер, это делается вот так! Обращайся с инструментом свободней, что ты вцепился в эту чертову трубу…» Майкл и Луиза шли, весело улыбаясь, взявшись за руки, снова вернувшись, быть может лишь на одно мгновение, к своей непрочной счастливой любви. За парком в свежем прохладном вечернем воздухе догорали после налета немецких самолетов пожары, отбрасывая в небо какой-то праздничный отблеск.